Walking Dad

За трапезой Леша уже несколько месяцев смотрит мультики про грузовичка Леву. Там грузовичок с добрыми глазами сначала возит вокруг детальки, потом из них собирает машину какую-нибудь. В кульминационный момент какой-нибудь детали не хватает, и Лева едет ее искать с помощью закадрового диктора (“Лева, кажется тут не хватает мотовила!”), находит и достраивает.

В моменты гармонии Леша начинает петь песенку из этого мультика. Сначала он бегал вокруг родителя как угорелый и пел ее довольно громко, но последние несколько недель все чаще начинает ее нашептывать, когда сидит на плечах.

Это, кстати, одна из таких вещей, ради которых я вообще надумал что бы то ни было записывать (не ради самого грузовичка, конечно). Вроде как понятно, что самые яркие перлы вроде полосы для классных парней не забудутся, а такие ежедневные штуки приходится помогать себе запомнить.

Как-то Леша играл сам с кубиками. У него есть, помимо прочего, набор Duplo, это такое Лего для тех, у кого мелкая моторика пока не слишком мелкая. Так вот, там вагоны, и к ним можно приделать кубики с цифрами. Леша вертел эти кубики и так и сяк, построил высоченную пирамиду из них, потом разложил в ряд, один к одному, и сказал (с расстановкой так), что “Это слово автовоз!” А дело в том, что иногда в своих мультиках грузовичок Лева собирает из букв слова, и один раз это было слово — кто первый угадает — конечно, “автовоз”.

К слову, я искал в интернете, нельзя ли где-нибудь в Москве купить игрушечного Леву во плоти, и на каком-то форуме вычитал, что в таком нежном возрасте у детишек очень хорошо с воображением. Дескать, можно дать детишке коробку из под обуви, назвать ее Рексом, и ребенок будет верить, что это собака.

Вот Леша у нас совсем недавно начал понарошку кормить всех. Лежит перед сном в кровати и раздает всем кусочки: мамуле, папуле, всем своим пандочкам — с недавних пор в укладывании участвуют три панды. Две халтурят, а одна основательно отрабатывает; Леша не может уснуть, если не потрет нос ее хвостиком. Однажды Леша носился по двору университетской библиотеки и носил кусочки щебня из одного угла в фонтан, что в другом углу. Приговаривал, что щебенка — это пандочки, и они хотят купаться, но это я отвлекся.

Еще Лешенька любит похомячить “хлебчик” — это что-то вроде кукурузного хлебца; такой воздушный сухарь из кукурузной муки. Я ему говорил несколько раз, что это какая-то дрянь, и лучше бы ему было что-нибудь другое скушать, а Леша вынес из этого только слово “дрянь”. Сидим с ним на лавочке, Леша дает мне воображаемый кусочек, велит кушать. Я повинуюсь, спрашиваю, что он мне дал, Леша улыбается до ушей и говорит: “Дрянь!” Потом он мне объяснил, что дрянь — это очень вкусно, и, вообще говоря, не все заслуживают в своей жизни дрянь.

Валяемся с Лешей утром на кровати, Леша ползет через мои ноги. Переползает и говорит: “Я перелез!” “Да ты у нас акробат.” “Я перелезатель!”.

Я засунул маленькую пожарную машинку в чехольчик от веера, Леша: “Мне кажется, ты, папуля, надел на пожарную машину платьице!”

Приехали мои родители, от которых Леша набрался тоже нового лексикона. Узнал, что дедуля пьет кофе, и говорит: “Это у меня в чашечке кофеёк”. Про что-то еще: “Не вижу без маленьких очков.” Про дуэт бабули и дедули высказался: “Вы плохо поете.” Обсуждали, как громко тормозит поезд, что аж ушам больно, вчера эта фраза вводила его в восторг (“Аж ушам больно” — “Асусам больно!”).