— Маам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю.
Обними меня и поменяй мне носки!

Дорогие друзья, я начал это писать в начале июля, но очень много раз откладывал. С тех пор мы успели получить английских виз на всю семью, а потом еще и чешские разрешения на пребывания нам всем продлили. Кроме того, мы семейством съездили в Соединенное Королевство, о чем и пойдет речь ниже.

Английская виза стоила мне кучи нервов, потому что мы, как оказалось, подали заявку довольно поздно, и визу дали дня за три до поездки. Мы же сделали все то, что британские визовые органы явно советуют не делать — оплатили бронь авиабилетов и отель. Неполучение визы грозило потерей где-то семисот евро, потраченных на это все, плюс к тому за одни только заявки мы заплатили еще около пятисот, соответственно, итого больше тысячи можно было профукать. В этой связи, когда за восемь дней до вылета визовый отдел написал мне письмо и попросил прислать новые разрешения на пребывание в Чехии взамен просроченных, я немножко перепугался, скажем так. Вообще там мутная история с этими разрешениями, но о ней, наверно, я потом напишу. В общем, за четыре дня до вылета я получил смску от какого-то варшавского учреждения, имеющего что-то там про визы в Британию в названии; смска говорила, что к нам едет посылка. На следующий день она приехала, визы дали, и я чуток окстился.

Вылет был в субботу, в пятницу мы собирали чемоданы. Это вообще нетривиальная задача была, потому что надо же упаковать с собой достаточное количество экскаваторов, чтобы на чужбине не оказаться с пустыми руками; панду, без которой не засыпается; какательный горшок и прочие аксессуары. Горшок, кстати, в поперечном сечении практически совпадает с сечением чемодана, поэтому я немного переживал, что он пострадает в багаже, но обошлось.

Наш вылет был около одиннадцати утра, кроме того чтобы лететь в Англию из Европы, надо проходить паспортный контроль, поэтому у нас был билет на поезд в шесть с чем-то, то есть надо было встать пораньше и быстренько собраться. Я был уверен, что ни черта не смогу поспать ночью, проснусь около четырех и буду страдать. На деле мы не услышали ни одного будильника и проснулись минут за пятьдесят до отправления поезда. Оказалось, кстати, не так плохо, потому что мы просто быстренько оделись и убежали из дому; соответственно, весь период утренней фрустрации от подъема до отъезда оказался сжат минут в двадцать пять.

В поезде Леше было очень интересно, потому что он наконец-то впервые в жизни поехал тем самым экспрессом “Пендолино”, которым называет все скоростные поезда на картинках. Ему очень понравилось, судя по всему, большое окно, в которое ему было удобно выглядывать, сидя на попе не вытягивая шею. Кроме того, у нас оказались места в детский вагон, где прямо на столике была нарисована настольная игра из серии бросай кубики и двигай фишки. Кубиков и фишек не было (хотя оказывается их можно попросить у проводника), но Леша все равно был в восторге. Особенно ему понравилось, как туалет смывает с громким хлопком, он потом долго вспоминал, что туалет смывает как в космосе, или просто говорил “Туалет космос”.

В прошлый раз на вокзале было тяжко, потому что там очень людно, а Леша решил, что ходить за ручку в его возрасте — моветон, и все время старался убежать. В этот раз он помогал мне везти два чемодана, подталкивая их сзади, и проблема убегания как-то решилась. До аэропорта Леша ехал в приподнятом настроении, а к аэропорту уже начал уставать. Очень грустно было узнать, что чемоданы поедут не с нами, и совсем его доконала необходимость чем-нибудь позавтракать. Леше предлагали на выбор какие-то два вида тостов с разными начинками в старбаксе, он не захотел ни одного, но жутко расстроился, когда один из них купили маме. Он тогда завел свою стандартную шарманку о том, что он хочет “другое”, и успокоился только когда мы в соседнем ларьке купили пачечку печенья. В ларьке, кстати, он продолжал с шарманкой, но когда понял, что купить печенье — последний шанс, быстренько на него согласился, а потом довольный сидел его кушал. Печеньки неможко вправили Леше кукуху, но не убедили его в том, что по аэропорту следовало бы передвигаться, не слишком далеко убегая от родителей. В принципе, у Леши всегда все было под контролем, а я что-то здорово переживал все время, пока мы не пришли к гейту.

Выход на посадку был совсем не интересный, он был на первом этаже, на уровне летного поля, и самолетиков из него было не видно. Зато там была маленькая детская игровая поляна, и Леша в ней провел последние полчаса до посадки. Наше внимание привлекла семья британских реднеков, которые путешествовали с грудничком, который еще, кажется, и головку не держал. Мы нашего карапуза впервые осмелились из города вывезти в три с чем-то, а тут о как.

В самолете Леша вел себя как ангелочек, тихонько скакал по своему сидению, открывал и закрывал столик, шторку и все, до чего ручонки дотягивались. Один раз мы сходили с ним в космический туалет, и Леша здорово предвкушал, как сейчас смыв сработает.

В Бирмингеме нас встретил Артемий и отвез в свой прекрасный викторианский дом, который невозможно проветрить.

Главным приобретением, пожалуй, было то, что Леша познакомился с хозяйской дочерью Лизой. Лиза замечательна тем, что старше Леши на два месяца где-то и говорит по-русски. Общение с ребенком без необходимости прибегать к переводчику — такого у нас еще не было. Леша так обрадовался, что начал тискать Лизу при каждой возможности. Ее это довольно быстро довело до ручки, к слову.

Все равно, это совершенно новый этап — слышать как твой ребенок осмысленно обсуждает что-то со своим ровесником, как они там что-то выясняют. Вернее, “осмысленно” — это, конечно, с изрядным преувеличением; на второй день, чтобы вернуться домой, мы разделились и Лизина мама поехала общественным транспортом. Посреди дороги Лизу это отяготило, а Леше почему-то очень стало важно ей объяснить, что ее мама куда-то делась, и он такой: “Нееет, твоя мама потерялась!” И так минут пятнадцать.

В понедельник я оставил это замечательное общество и уехал на конференцию в Ноттингем, поэтому ума не приложу, как там дальше все происходило. Могу сказать, что в Ноттингеме неважно кормили, и было все время душно. У меня закрадывается подозрение, что нелюбовь к проветриванию как-то связана с национальной идеей Великобритании.

В пятницу я приехал электричкой обратно. Между Ноттингемом и Бирмингемом ходит поезд, идет восемьдесят минут, стоит двадцать-тридцать фунтов в зависимости от времени суток/спроса. Билет продают на определенную дату, и билет из Ноттингема в Бирмингем мне почему-то продали в обед двадцатого июля на середину августа. Правда, когда он не сработал, его быстренько обменяли без вопросов.

В субботу хозяева отвезли нас в замок неподалеку. Видимо, хотели показать. Я думал, что это, наверно, лишит Алексея дневного сна, а в воскресенье у нас вылет где-то в середине тихого часа, и это будет второй день дневного бодрствования подряд, а мы еще и будем в Оломоуце заполночь. Короче, та еще перспектива.

Леше понравилось в замке стрелять из лука, аж четыре стрелы он выпустил; и когда во время шоу с охотничьими птицами в паре метров над ним пролетел орел. Про орла он потом, наверно, неделю вспоминал. Ближе к завершению все полезли на крепостную стену, и это было то еще удовольствие — порядка сотни ступенек вверх и вниз по винтовой лестнице. В общем, туча впечатлений. Мне запомнилось еще, что мы с собой взяли блинов, и Леша долго не хотел их есть. Все потому что был уверен, что блины на улице есть нельзя.

На следующий день нам предстояло вылететь из Бирмингема около пяти часов, то есть с дневным сном в обычном его понимании мы пролетали. Поэтому мы решили пойти погулять утром и попробовать поспать до отъезда, где-то с одиннадцати. Рядом с хозяйским домом там совершенно замечательная речка и лужок, и оба эти объекта очень располагают к тому, чтобы поспать, так что я был уверен в успехе нашего сонного мероприятия. Где-то в одиннадцать я начал укладывать Лешу в спальне, а дальше я уснул, а он — понятия не имею.

Визит в аэропорт оказался еще более травмирующий, чем в Праге, потому что в будке, где надо сканировать посадочные билеты, чтобы пройти дальше, у нас один не сработал; перед контролем безопасности мы разделились так, что я остался один, и контролеры долго пытались понять, зачем мне столько фруктового пюре с собой; потом наш рейс задержали часа на полтора.

В самолете за нами летела мусульманская женщина с грудным ребенком и еще двумя дочерьми. Леша полдороги играл с ними в гляделки. Грудной ребенок существенную часть полета голосил, и я как-то особо отчетливо ощутил гордость за сына, как тот героически переносит полет, хотя уже поздний вечер и он днем, предположительно, не спал. Мусульманские девочки, кстати, ходили в самолетный туалет и очень смешно совершенно бесхитростно искренне испугались, как он спускает воду. То есть, они там были вдвоем в кабине, и из-за дверей это звучало так: “— ШШШШЩЩЩЩЩУХ! — АААААААА!”

В Праге мы были около десяти, кажется, и мы нормально так успевали на последний поезд в нашу деревню. Леша уже был очень усталый, поэтому путешествовал, в основном, на ручках у родителей. При этом стоило его поставить на пол, как он начинал носиться кругами. Это вот было безмерно удивительно, ну потому что ребеночек лежит у тебя на ручках совершенно как тряпочка, прислонившись ушком к груди, и чувствуется, что сил у него ну вообще нету, но ставишь его на пол, и вот он опять наворачивает круги. В автобусе из аэропорта до метро, и в метро потом он все не хотел облокотиться на спинку сидения, сидел как штык с прямой спиной всю дорогу.

В поезде нам удалось купить места в сидячий вагон с сидениями, которые выдвигаются и превращаются в лежачие места. Большое спасибо за это чешским железным дорогам, которые продают билеты через интернет и там же показывают схему состава, из которой можно понять, что за вагоны будут в составе. Так вот, Леша, чувствуется, предвкушал, что до дома еще ехать и ехать, и его эта перспектива не особо радовала, но когда в купе выключили свет, разложили сидение, достали ему ночную панду и остальные аксессуары для сна, он так и просиял. Заснул через три минуты после этого.

В Оломоуце был дождь, когда мы приехали, и ни одного свободного такси на вокзальной площади. Лешенька босой спал тряпочкой на ручках у родителей, пока мы минут двадцать ждали вызванную машину.

Резюмируя, я дико фрустрировал по поводу этой поездки, как оказалось, совершенно напрасно.