С новым годом, дорогие друзья, давно не виделись. Наше издание ходило в неоплачиваемый отпуск по совокупности причин, потому что у нас были гости, я опять болел, то есть, на самом деле, конечно, потому что руки не доходили.

В минувшем сентябре я как-то пытался слиться с пьянки после постерной сессии, сказав коллеге, что я хочу пойти посочинять для нашего издания. Мне пришлось разворачивать мысль, и он высказал что-то между удивлением и сомнением по поводу того, что я вот систематически пишу про сына на (относительно) всеобщее обозрение. То есть, я не уверен, что он хорошо понял, какого рода события из жизни Алексея я тут описываю, но мы пришли к консенсусу, что это, допустим, нормально описывать события из жизни ребенка публично, если аналогичные события из жизни взрослого человека описывать тоже нормально.

Так что, например, если мне придет в голову написать, что в прошлые выходные Леша смог за двадцать часов четыре раза описаться в кровати, каждый раз непосредственно перед пробуждением, то я сначала подумаю, написал бы я такое про, скажем, супругу. Нет, про нее я бы, наверно, такого не стал писать, так что придется мне об этом эпизоде умолчать. Хотя, конечно, хотелось бы рассказать; это ж какой должен быть режим у ребенка, чтобы в двадцать часов уместить четыре сеанса сна.

Леша почему-то возлюбил залезать на стол постоять. За трапезой или когда мультики смотрит, или когда с родственниками говорит по какому-нибудь средству видео-телефонии, не важно. Но просто так лезть бывает скучно, и иногда он начинает придумывать там какие-то трюки. И вот на неделе он так сделал, что одна нога у него была на столе, а вторая стала отталкивать стул, и все шло к тому, что стул сейчас опрокинется, а с ним и акробат. К счастью, мы с Улей были рядом, и когда она вскрикнула, я успел стул поймать. Надо сказать, что ситуация была стремительная, и я чуть не обмочил штанишки при этом (про себя вот могу и такое написать), а потом некоторое время сидел, обняв себя двумя руками. Леша увидел это, и решил, что я замерз, поэтому такой говорит: “Мамуля, погрей папу.”

Сказки

Мы теперь несколько иначе засыпаем, нежели раньше. Леша лежит между нами, и обычно рассказывает всякие истории, ерзает, пинает родителей ногами, говорит, что хочет молоко (может до трех бутылок выклянчить, чтобы было потом чем ночью, ой, мы же про такое не пишем). Раньше я лежал там где-то сбоку и ждал, пока уже Леша наконец вырубится, чтобы его переложить в его кровать. Последние пару недель, чтобы его отвадить от большой активности, я рассказываю сказку (прим. авт.: вчера уже не отвадила, к слову), причем не абы какую, а специальную. В основе там лежит история про бременских музыкантов, но так как она, во-первых, уже заезженная, да и сама по себе не шибко интересная, и во-вторых, начинается с мельника и осла, то моя сказка начинается она обычно с очень долгой экспозиции по мотивам истории “Крабат, или Легенды старой мельницы”. В общем, там сначала про старого одноглазого мельника и дюжину черных воронов, а потом как-то на стандартную программу переходит, а главное, настолько все тягомотно, что дальше кота Леша, кажется, ни разу не дослушал. Да я и сам обычно на собаке отрубаюсь.

Добавлено по горячим следам: Вот мне хотелось бы, чтобы все было вот так вот радужно, но на самом деле Леша прослушал эту сказку, и некоторые еще другие пару раз, выучил все, и теперь подсказывает мне, что там происходит дальше. Так что если я отключаюсь нечаянно, Леша помогает мне продолжить.

Такое вечернее сказительство на меня очень умиротворяюще действует, поэтому теперь довольно часто первым засыпаю я и начинаю храпеть. А я, по утверждениям очевидцев, сильно и красиво храплю — у меня очень достойные учителя в этом деле и хорошая наследственность. Свидетели рассказывают, что Леша в такой ситуации говорит: “Давай папу погладим по спинке, чтобы не храпел.”

Недавно наше издание писало, что Леша совершенно нещадно гоняет коцоура (кота, чешск. — прим. авт.), так вот ситуация решительно изменилась. Теперь Леша очень толерантно к нему относится, и всячески пытается не спугнуть, когда перед сном кот приходит и ложится вместе со всеми. А если не приходит, Леша просит, чтобы кота принесли и все такое. В свете того, что наш кот несколько неадекватен (то есть, бывают смелые животные, бывают трусливые, бывают очень трусливые, а кроме того бывает где-то бесконечно далеко на шкале трусливости еще наш кот), это требует от Леши терпения.

И вот однажды после дневного сна лежат они с мамулей на кровати, Леша что-то про кота рассказывает, и я слышу обрывок: “И коцоур обоссался.” Ничоси, думаю, у сына вокабуляр какой продвинутый. Оказывается, на самом деле Леша говорил, что коцоур опять чего-то опасался.