Дорогие друзья, намедни Алексей Андреевич вступил своей маленькой ножкой в пятый год жизни. Маленький шажок для человечка, но большой для человечества. Леша вообще болел всю предыдущую неделю и в день рождения неважно себя чувствовал, поэтому праздничную церемонию мы отложили на один день. К счастью, он пока очень поверхностно знаком с календарем, и подмены не заметил.

По поводу торжества мы отрядили экспедицию в супермаркет купить много маленькой фигни, чтобы порадовать карапуза. Оный пребывает все еще в том блаженном возрасте, когда количество подарков играет определяющую роль, практически независимо от их размера, поэтому один большой экскаватор проигрывает пяти крошечным. Кроме того, большой экскаватор надо где-то хранить, а все доступные места у нас уже заняты другими большими экскаваторами. От невозможности поставить экскаватор на место возникает ощущение устойчивого психологического дискомфорта (фрустрации) у, угадайте кого? — правильно, Алеши.

В самом супермаркете экспедиция довольно долго стояла перед стендом с праздничным барахлом и решала, стоит ли покупать дуделки. Такие вот как в кино показывают — дуешь в маленькую трубочку, а она издает противное такое пищание и разворачивает блестящую кишку. Экспедиция долго взвешивала, с одной стороны, потенциально это может доставить доселе неизведанную радость отпрыску, а с другой — папуля довольно скоро полезет на стену. Решил все же купить с мыслью, что один день и потерпеть можно. А Леша взял и напугался этой дуделки, попросил поскорее убрать.

Купили Леше тортик, свечку с цифрой, бутылку компота, который он любит пить из рюмочки. Научили, кстати, ребенка пить из рюмки и обязательно чокаться. Ну а чо, надо оправдывать стереотипы. Посмотрели мультик. Смотрим теперь иногда по выходным и праздникам. В общем, провели замечательный тихий вечер, полный улыбок и счастья. Картинка.

Я все раздумывал, как можно подвести итоги года четырехлетнего карапуза. Если сравнивать его с ним же годовалой давности, это практически полностью два разных человечка. Да что там, он за месяц меняется до неузнаваемости. С фактической стороны, Леша много чего делал впервые в жизни: ездил на поезде в Прагу и П(р)шеров, летал на самолете в Англию, жил с другими детишками под одной крышей, работал по дереву, пошел в сад, научился говорить на языке, которым я не владею (!), немного считать научился, спит теперь один в своей комнате. Правда, раскутывается, и может посреди ночи позвать к себе маму, чтобы спала рядом и грела его.

Наверное, для меня самое важное в том, что Леша постоянно заставляет меня задумываться о простых мировоззренческих вещах, и я чувствую, что через это становлюсь чуточку лучше. На четвертом лешином году ощущал это особенно отчетливо осенью. Интересно, что пик этого процесса у меня случается почему-то осенью второй год подряд, наверно, время такое. Но это тема для отдельной дискуссии; надо добавить себе заметочку записать все эти дискуссии.

Раз тут намечается вечер претенциозных метафор, то вот еще соображение, которым я делюсь обычно с бездетными товарищами, когда они спрашивают про детей. Я обычно говорю, что эмоциональный фон человека без детей колеблется вокруг какого-то среднего уровня, и появление детей, по-видимому, значительно увеличивает амплитуду колебаний, но и здорово добавляет к значению среднего уровня.

Наконец, наше издание началось чуть больше, чем два года назад. Сначала я хотел просто писать что-то вроде заметок о том, как мы с годовасиком покушали и покакали, только для публики. Довольно скоро стало ясно, что это не совсем то, чего я на самом деле хочу. А по мере взросления годовасика, вернее, по мере того, как он все больше и больше превращается в самостоятельную личность, все яснее, что такой формат, наверно нам не подходит. На какой-то конференции я рассказывал своему хорватскому товарищу (и такой есть), что пописываю что-то про сына, и сегодня мне пора по расписанию, поэтому больше пить не буду (а сам в это время думал, как отжать бутылку вина у организатора конференции). Товарищ тогда удивился, что я вообще описываю житие другого человека, и мне пришлось его убеждать, что я не пишу про Алексея ничего такого, чего бы не написал про жену. Однако же после той дискуссии я как-то острее стал чувствовать давление ответственности. В этой связи, представляется мне, что жанровый курс нашего вестника, возможно, начнет дрейфовать в неопределенную сторону. Но, думаю, хуже не будет.