Потом придумаю

Добрый день, уважаемая публика! У нас тут маленькая реформа, и обязательный прежде бубнеж о том, что никто уж наверняка и не ждал, что тут что-то появится, отменяется. Ну вот так вот наполовину отменяется. В нижеследующем трактате каждое упоминание слова “сегодня” может означать любой день, начиная с прошлого вторника, так уж получилось.

Итак, что мы имеем.

Сегодня на работе мне намекнули, что уже лето близится к концу, а оно что-то хреновое нынче. Нет, не по очевидным (ковидным) причинам, а потому что середина лета прошла, а погоды нынче стоят отвратительные, много дождит. Эта обзервация натолкнула меня на мысль о том, что лето-то действительно миновало середину, и год тоже миновал середину. И много что еще миновало середину, и размышления о том, что там миновало середину, в этом году особенно не радуют.

Обычно летом к нам кто-нибудь все время приезжает (тысяча чертей, в среднем к нам все время кто-то приезжает), мы постоянно ездим то в зоопарк, то на озеро (пруд/водоем или что там у нас есть), то еще куда. Потом я линяю на несколько недель выпивать с видом, что занимаюсь научным обменом на конференциях. Алексей при этом находится на попечении дома, и что-то я не припоминаю, чтобы он жаловался.

В этом году все немножко не так, и карапуз после трехмесячного академического отпуска вынужден ходить на работу. Как, собственно, и все остальные.

Мы пытаемся развлекаться, как можем. В этом году стали ходить в лес жечь костер (“na táborák”, как тут говорят) несравнимо чаще, чем в прошлом. Хотя, как выше упоминалось, дождит, поэтому пускать красного петуха (красненького петушка скорее) тяжело. Вот в последний раз имели большие трудности с поиском сухих дров, поэтому костер разводили минут сорок. Чтобы спасти Алешу от комаров, замотали его в родительскую кофту и усадили с ногами на раскладной стульчик, с которого он стал падать наземь. Вернее, с которым он стал падать наземь: стульчик не шибко устойчивый, а чтобы пятилетка не ерзал — ну где вы такое видели. Когда упал в первый раз, захныкал, во второй раз стал извиняться, что упал, в третий уже хихикал.

Я жаловался в прошлом на рассказ Носова “Огурцы”, и он косвенным образом всплыл недавно в нашей педагогической практике. Для протокола давайте упомянем, что рассказ, по-видимому, написан в конце тридцатых — начале сороковых. В рассказе двое мальчишек натаскали сколько-то там огурцов с колхозного поля, и одного из них мать, видимо, опасаясь закона о трех колосках, совершенно бессердечно ругает и отправляет нести огурцы обратно.

Леша стал потихоньку носить домой детальки от конструктора Plus-Plus¹ из садика. В какой-то момент деталек набралась критическая масса, и Леша сам стал подозревать, что таскать садовское добро — не очень хорошо. Леше объяснили, что все можно исправить, если отнести детальки обратно, и к счастью, не в огурцах живем. А он, такое чувство, очень переживал по поводу того, что что-то нехорошее сделал, и его за это будут ругать.

Как только проблема сформировалась в явном виде, мы заказали себе ящик с такими же детальками, шоб дома тоже было. Вообще, в дивное время живем, спасибо капитализму и родителям (в смысле, это я не про себя, я благодарен своим) — все что хочешь находится на расстоянии пары клавиш и доставки, были б деньги.

Леша как-то очень сильно проникся идеей частной собственности, и расспрашивает, при каких условиях можно брать чужие вещи, в частности, игрушки из садика, и что за это бывает. Например, сажают ли за это в тюрьму. Леша качался на качелях и спрашивал, сажают ли в тюрьму, если украсть телевизионную антенну или балкон или что там еще он видел перед собой. Много раз спрашивал, нужно ли платить за время кражи. Очень много раз спрашивал, а я никак не мог понять, пока наконец он не объяснил, что это время, на которое вещь была изъята у хозяина.

Спустя неделю после заказа наконец-то почта доставила нам нашу коробочку, Алексей ее торжественно получил, и всю вторую половину дня собирал из нового конструктора “быстрый летач” и всяких человекообразных роботов. Леша называет этот конструктор “новое Лего”. Леша вообще любой конструктор, похоже, называет “Лего”. Еще он любое видео называет мультиком, и наверно, еще есть другие примеры, где он называет общее названием частного, так интересно.

А я заметил за собой, что мне не нравится собирать что-то из конструктора, практически ни из какого. Может, иногда из Лего, если следовать инструкции, выходит терпимо, но из других — я пас. Не знаю, с чем это связано, но ощущения, когда я вижу конструктор рядом с собой, такие, что попахивает детской травмой.

В этой связи уже начал представлять, что вот пройдет время, Леша утратит интерес, и я начну жалеть, что пока была пора, не собирал с ним конструкторов. Я себя в этом основательно убедю, и так у меня появится еще одна травма, родительская, связанная с конструктором. Теоретически, потом у меня должны появиться внуки, на которых я должен пытаться наверстать свои родительские просёры, и вот тогда эти две травмы столкнутся, ух, интересные времена грядут.

Раз качели упомянулись, надо написать, что этим летом Леша проникся на них качаться. Вроде ему раньше не нравилось — он боялся качаться высоко, а низко ему не интересно. А теперь просит качать его посильнее, так что в высшей точке я не дотягиваюсь, и хихикает. Сам качаться не хочет — пока не до конца понимает, что надо делать и в какой последовательности, и ему кажется, что это тяжело.

Сегодня вот Леша качался в два подхода, второй раз когда уже давно пора было идти домой, поэтому договорились, что я его буду качать по таймеру, строго десять минут. Кстати, где-то тут я писал уже, что несколько лет назад использовать таймер было очень удобно, чтобы спокойно уйти откуда-нибудь. Это было, кажется, три или четыре года назад, и Леша мог бесконечно заниматься какими-то странными на первый взгляд делами, скажем, ходить по кругу по бортику фонтана. Я тогда ставил таймер на часах, чтобы тот запищал через пять минут, и говорил Леше, что когда часы запищат, уходим. До сигнала почти никогда не дожидались, Леша сам решал уйти.

Сегодня десять минут прошло, я объявил, что пора домой, и Леша стал изо всех сил пыжиться раскачиваться самостоятельно. Я подумал, что было бы здорово, если бы он сейчас научился, но у него не шибко получилось. Вернее, у него получилось поддерживать амплитуду качания, но ценой очень больших усилий. Видно было, что когда он тянет ножки вперед, у него напряжено вообще все тело, от шеи до лодыжек. Спустя качаний пять он чуток раскис, и мы пошли домой.

Музыкальное. Почему-то так сложилось, что на этих страницах ни разу не был упомянут Капитан Краб. Это канал в ютубе с потрясающими детскими песенками, мои любимые — Плясовая и Контрастный душ. Контрастный душ — это прям вершина мастерства; если бы я мог каждому своему знакомому посоветовать посмотреть одно видео в году, это было бы видео про контрастный душ. Есть еще подпроект Лесные рокеры, заслуживающий внимания.

Наши отношения с капитаном Крабом были таковы, что мне он очень нравится, и я всячески пытался Леше его подсунуть, а тот ни в какую. И вот давеча Леша, когда выбирал, чтобы такого посмотреть-послушать, заказал капитана Краба. К моему сожалению, про контрастный душ ему пока не нравится, но там куча других классных видео на канале.

У автора этих строк засвербило в одном месте, и я решил послушать то, что слушал где-то двадцать лет назад. Это оказалась группа “Король и Шут”, и некоторые песенки я даже стал бубнить себе под нос. Теперь Леша цитирует песню “Злодей и Шапка”, например.

Леша все время лезет целоваться по-братски с нашей собакой и всячески желает ей прибавления в семействе. Намедни предложил взять нашей собаке Туле в пару папу-Тулу, чтобы у них были щенята. ² Дальше — больше, через пару минут уже предлагал набрать сто двадцать девять пород собак, причем каждой твари по паре. “Всех пород возьмем, даже такс, — говорит, — Хотя таксы мне не нравятся.” Потом стал заниматься комбинаторикой и считать, сколько может получиться разных типов щенят, если собачьих родителей брать разных пород, но предсказуемо быстро сдался. Предложил еще какую-то игру для собак, чтобы там щенят прятали в какую-то тару, а потом родители-собаки угадывали, в какой банке их щенок.

Гастрономическая минутка — Алексей, который последние года четыре как настоящий пауэрлифтер завтракал яйцами, объявил эмансипацию и отказался их есть на завтрак. Видит бог, я ждал, когда это произойдет, и расспрашивал его зимой, как он относится к своим однообразным завтракам — Леша на голубом глазу вещал, что мол нет, яйца — это вкусно, и он их очень любит. Интересно, что кончилась история ничем — после пары дней завтракания бутербродом мы вернулись к яйцам.

Я лично последний месяц где-то проникся глубокой любовью к глазунье с беконом, по этому поводу пришлось научиться бить яйца так, чтобы не рвался желток. Каково было мое удивление, когда Леша отказался жареный желток пробовать.

По поводу глазуньи я вспомнил, что однажды в лешином (наверно, старше все же) возрасте, готовил ее сам. По понятным причинам, яичница получилась горелая снизу и с белковыми соплями сверху, и есть ее у меня самого не было никакого желания. Продукт съел папа, и в процессе все говорил, что мол, блюдо специфическое, на любителя. Надо полагать, балансировал между правдой и желанием подбодрить юного кулинара. А я все пытался понять, что же эта фраза значит, говно же получилось ведь, а не яичница.