Потом придумаю

На сцену выходит наш специальный корреспондент с серией очерков в жанре короткой прозы.
Примечание: по техническим причинам заметка публикуется с опозданием в двадцать семь дней.

Jak se jmenueš?

С этого учебного года Леша пойдет в чешский детский садик. Я не знаю, как его к этому подготовить, и можно ли это сделать вообще моими силами. В число попыток входит изучение разных (по большей части, забавных или ненужных) слов. То есть иногда он может ни с того ни с сего спросить: “Как будет по-чешски галка (птица которая)?”. Окей, гугл. А из предложений, кроме двух забавных скороговорок, он выучил “как тебя зовут?” И вот на днях одна девчушка спросила и мой сын, без моего перевода и посредничества сказал: “Леша”. Я очень была горда и предложила ему тоже спросить. Он не растерялся (девчонка симпатичная, он вообще парень не промах). Ее звали Терезка. На следующий день нам встретилась другая симпатичная дама и мы решили и у нее узнать тоже. Для статистики. И она тоже оказалась Терезка! Леша так хихикал. И немного озадачился, не уверена, что он знал, что разные люди могут носить одинаковые имена.

Пойдем выигрывать

Некоторое время назад Леша открыл для себя мир настольных игр. Он старается следовать правилам, но в конечном счете главное правило, это чтоб всем было весело. Например, в домино любимая часть, когда кто-нибудь едет на базар, забавной походкой шагая пальцами по столу. Интересно, что Алексею совершенно не обязательно выигрывать. И хоть так почти все время выходит, что победа его (ну надо же вознаградить ребенка за старания), для Лешки главное все же участие. И так как чаще всего все празднуют его победу, играть он зовет со словами “Пойдем выигрывать”.

Грустная музыка

Самым искренним и неподдельным проявлением Лешиной грусти является оттопыренная нижняя губка. Она выезжает сама, и при попытке подделать ее положение как-то сразу хихикательно становится. Так вот, губка выезжает почти всегда от грустных лиричных песен. Даже если ты идешь по улице и из открытого окна слышно, как кто-то учится играть на скрипке или флейте, и сразу очень хочется плакать. Сегодня мне пришлось научить Лешу перематывать на следующую песню. И чаще всего он ищет такую, чтоб “кач пошел”. Когда мы были в Англии, в машине все время играло что-то вроде Рок-фм, и Леша залипал моментально. Надо бы сделать ему сборник без грустной музыки.

— Маам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю.
Обними меня и поменяй мне носки!

Дорогие друзья, я начал это писать в начале июля, но очень много раз откладывал. С тех пор мы успели получить английских виз на всю семью, а потом еще и чешские разрешения на пребывания нам всем продлили. Кроме того, мы семейством съездили в Соединенное Королевство, о чем и пойдет речь ниже.

Английская виза стоила мне кучи нервов, потому что мы, как оказалось, подали заявку довольно поздно, и визу дали дня за три до поездки. Мы же сделали все то, что британские визовые органы явно советуют не делать — оплатили бронь авиабилетов и отель. Неполучение визы грозило потерей где-то семисот евро, потраченных на это все, плюс к тому за одни только заявки мы заплатили еще около пятисот, соответственно, итого больше тысячи можно было профукать. В этой связи, когда за восемь дней до вылета визовый отдел написал мне письмо и попросил прислать новые разрешения на пребывание в Чехии взамен просроченных, я немножко перепугался, скажем так. Вообще там мутная история с этими разрешениями, но о ней, наверно, я потом напишу. В общем, за четыре дня до вылета я получил смску от какого-то варшавского учреждения, имеющего что-то там про визы в Британию в названии; смска говорила, что к нам едет посылка. На следующий день она приехала, визы дали, и я чуток окстился.

Вылет был в субботу, в пятницу мы собирали чемоданы. Это вообще нетривиальная задача была, потому что надо же упаковать с собой достаточное количество экскаваторов, чтобы на чужбине не оказаться с пустыми руками; панду, без которой не засыпается; какательный горшок и прочие аксессуары. Горшок, кстати, в поперечном сечении практически совпадает с сечением чемодана, поэтому я немного переживал, что он пострадает в багаже, но обошлось.

Наш вылет был около одиннадцати утра, кроме того чтобы лететь в Англию из Европы, надо проходить паспортный контроль, поэтому у нас был билет на поезд в шесть с чем-то, то есть надо было встать пораньше и быстренько собраться. Я был уверен, что ни черта не смогу поспать ночью, проснусь около четырех и буду страдать. На деле мы не услышали ни одного будильника и проснулись минут за пятьдесят до отправления поезда. Оказалось, кстати, не так плохо, потому что мы просто быстренько оделись и убежали из дому; соответственно, весь период утренней фрустрации от подъема до отъезда оказался сжат минут в двадцать пять.

В поезде Леше было очень интересно, потому что он наконец-то впервые в жизни поехал тем самым экспрессом “Пендолино”, которым называет все скоростные поезда на картинках. Ему очень понравилось, судя по всему, большое окно, в которое ему было удобно выглядывать, сидя на попе не вытягивая шею. Кроме того, у нас оказались места в детский вагон, где прямо на столике была нарисована настольная игра из серии бросай кубики и двигай фишки. Кубиков и фишек не было (хотя оказывается их можно попросить у проводника), но Леша все равно был в восторге. Особенно ему понравилось, как туалет смывает с громким хлопком, он потом долго вспоминал, что туалет смывает как в космосе, или просто говорил “Туалет космос”.

В прошлый раз на вокзале было тяжко, потому что там очень людно, а Леша решил, что ходить за ручку в его возрасте — моветон, и все время старался убежать. В этот раз он помогал мне везти два чемодана, подталкивая их сзади, и проблема убегания как-то решилась. До аэропорта Леша ехал в приподнятом настроении, а к аэропорту уже начал уставать. Очень грустно было узнать, что чемоданы поедут не с нами, и совсем его доконала необходимость чем-нибудь позавтракать. Леше предлагали на выбор какие-то два вида тостов с разными начинками в старбаксе, он не захотел ни одного, но жутко расстроился, когда один из них купили маме. Он тогда завел свою стандартную шарманку о том, что он хочет “другое”, и успокоился только когда мы в соседнем ларьке купили пачечку печенья. В ларьке, кстати, он продолжал с шарманкой, но когда понял, что купить печенье — последний шанс, быстренько на него согласился, а потом довольный сидел его кушал. Печеньки неможко вправили Леше кукуху, но не убедили его в том, что по аэропорту следовало бы передвигаться, не слишком далеко убегая от родителей. В принципе, у Леши всегда все было под контролем, а я что-то здорово переживал все время, пока мы не пришли к гейту.

Выход на посадку был совсем не интересный, он был на первом этаже, на уровне летного поля, и самолетиков из него было не видно. Зато там была маленькая детская игровая поляна, и Леша в ней провел последние полчаса до посадки. Наше внимание привлекла семья британских реднеков, которые путешествовали с грудничком, который еще, кажется, и головку не держал. Мы нашего карапуза впервые осмелились из города вывезти в три с чем-то, а тут о как.

В самолете Леша вел себя как ангелочек, тихонько скакал по своему сидению, открывал и закрывал столик, шторку и все, до чего ручонки дотягивались. Один раз мы сходили с ним в космический туалет, и Леша здорово предвкушал, как сейчас смыв сработает.

В Бирмингеме нас встретил Артемий и отвез в свой прекрасный викторианский дом, который невозможно проветрить.

Главным приобретением, пожалуй, было то, что Леша познакомился с хозяйской дочерью Лизой. Лиза замечательна тем, что старше Леши на два месяца где-то и говорит по-русски. Общение с ребенком без необходимости прибегать к переводчику — такого у нас еще не было. Леша так обрадовался, что начал тискать Лизу при каждой возможности. Ее это довольно быстро довело до ручки, к слову.

Все равно, это совершенно новый этап — слышать как твой ребенок осмысленно обсуждает что-то со своим ровесником, как они там что-то выясняют. Вернее, “осмысленно” — это, конечно, с изрядным преувеличением; на второй день, чтобы вернуться домой, мы разделились и Лизина мама поехала общественным транспортом. Посреди дороги Лизу это отяготило, а Леше почему-то очень стало важно ей объяснить, что ее мама куда-то делась, и он такой: “Нееет, твоя мама потерялась!” И так минут пятнадцать.

В понедельник я оставил это замечательное общество и уехал на конференцию в Ноттингем, поэтому ума не приложу, как там дальше все происходило. Могу сказать, что в Ноттингеме неважно кормили, и было все время душно. У меня закрадывается подозрение, что нелюбовь к проветриванию как-то связана с национальной идеей Великобритании.

В пятницу я приехал электричкой обратно. Между Ноттингемом и Бирмингемом ходит поезд, идет восемьдесят минут, стоит двадцать-тридцать фунтов в зависимости от времени суток/спроса. Билет продают на определенную дату, и билет из Ноттингема в Бирмингем мне почему-то продали в обед двадцатого июля на середину августа. Правда, когда он не сработал, его быстренько обменяли без вопросов.

В субботу хозяева отвезли нас в замок неподалеку. Видимо, хотели показать. Я думал, что это, наверно, лишит Алексея дневного сна, а в воскресенье у нас вылет где-то в середине тихого часа, и это будет второй день дневного бодрствования подряд, а мы еще и будем в Оломоуце заполночь. Короче, та еще перспектива.

Леше понравилось в замке стрелять из лука, аж четыре стрелы он выпустил; и когда во время шоу с охотничьими птицами в паре метров над ним пролетел орел. Про орла он потом, наверно, неделю вспоминал. Ближе к завершению все полезли на крепостную стену, и это было то еще удовольствие — порядка сотни ступенек вверх и вниз по винтовой лестнице. В общем, туча впечатлений. Мне запомнилось еще, что мы с собой взяли блинов, и Леша долго не хотел их есть. Все потому что был уверен, что блины на улице есть нельзя.

На следующий день нам предстояло вылететь из Бирмингема около пяти часов, то есть с дневным сном в обычном его понимании мы пролетали. Поэтому мы решили пойти погулять утром и попробовать поспать до отъезда, где-то с одиннадцати. Рядом с хозяйским домом там совершенно замечательная речка и лужок, и оба эти объекта очень располагают к тому, чтобы поспать, так что я был уверен в успехе нашего сонного мероприятия. Где-то в одиннадцать я начал укладывать Лешу в спальне, а дальше я уснул, а он — понятия не имею.

Визит в аэропорт оказался еще более травмирующий, чем в Праге, потому что в будке, где надо сканировать посадочные билеты, чтобы пройти дальше, у нас один не сработал; перед контролем безопасности мы разделились так, что я остался один, и контролеры долго пытались понять, зачем мне столько фруктового пюре с собой; потом наш рейс задержали часа на полтора.

В самолете за нами летела мусульманская женщина с грудным ребенком и еще двумя дочерьми. Леша полдороги играл с ними в гляделки. Грудной ребенок существенную часть полета голосил, и я как-то особо отчетливо ощутил гордость за сына, как тот героически переносит полет, хотя уже поздний вечер и он днем, предположительно, не спал. Мусульманские девочки, кстати, ходили в самолетный туалет и очень смешно совершенно бесхитростно искренне испугались, как он спускает воду. То есть, они там были вдвоем в кабине, и из-за дверей это звучало так: “— ШШШШЩЩЩЩЩУХ! — АААААААА!”

В Праге мы были около десяти, кажется, и мы нормально так успевали на последний поезд в нашу деревню. Леша уже был очень усталый, поэтому путешествовал, в основном, на ручках у родителей. При этом стоило его поставить на пол, как он начинал носиться кругами. Это вот было безмерно удивительно, ну потому что ребеночек лежит у тебя на ручках совершенно как тряпочка, прислонившись ушком к груди, и чувствуется, что сил у него ну вообще нету, но ставишь его на пол, и вот он опять наворачивает круги. В автобусе из аэропорта до метро, и в метро потом он все не хотел облокотиться на спинку сидения, сидел как штык с прямой спиной всю дорогу.

В поезде нам удалось купить места в сидячий вагон с сидениями, которые выдвигаются и превращаются в лежачие места. Большое спасибо за это чешским железным дорогам, которые продают билеты через интернет и там же показывают схему состава, из которой можно понять, что за вагоны будут в составе. Так вот, Леша, чувствуется, предвкушал, что до дома еще ехать и ехать, и его эта перспектива не особо радовала, но когда в купе выключили свет, разложили сидение, достали ему ночную панду и остальные аксессуары для сна, он так и просиял. Заснул через три минуты после этого.

В Оломоуце был дождь, когда мы приехали, и ни одного свободного такси на вокзальной площади. Лешенька босой спал тряпочкой на ручках у родителей, пока мы минут двадцать ждали вызванную машину.

Резюмируя, я дико фрустрировал по поводу этой поездки, как оказалось, совершенно напрасно.

В воскресенье отвели впервые мальчика в цирк, мальчику понравилось. То есть мальчика Алешу отвели в цирк мамуля и тетушка еще в пятницу, мальчик был в восторге от того, что в цирке есть, оказывается, маленький погрузчик для сена. Ну и там еще какие-то львы и так далее, но не суть важно. В воскресенье отвели в цирк меня, и теперь оказывается, что Леша ходит по циркам примерно в восемнадцать раз чаще меня, потому что я в цирке до этого никогда не был. Надо сказать, мне тоже понравилось; при всем моем цинизме и том, что цирк был ну далеко не дю солей, я как-то все равно проникся симпатией к происходящему, и акробатические номера держали в напряжении.

Алеша довольно внимательно смотрел первое отделение, которое длилось с полтора часа; на дрессированных львах все время объяснял, что такой-то лев туда-то не хочет. В антракте можно было пойти в зверинец покормить слона морковкой, и это занятие так увлекло родителей, что мы чуть не потеряли главного нашего театрала. Потом он пошел в другой шатер к верблюдам, подбирал там соломинки и совал их в вольеры к животным, говорил, кормит. И действительно, один верблюд на это отреагировал и стал хомячить солому из угла, куда Леша ее подкладывал.

На втором отделении ближе к концу Леша, как водится, поехал кукухой, стал сам изображать эквилибриста и лазить туда-сюда по сидениям, но это после почти трех часов сидения на одном месте. Пока это рекорд по продолжительности нахождения в одном месте.

На прошлой неделе в детском садике было первое собрание родителей детишек нашего призыва. Так интересно, куча народу, и у каждого есть отпрыск примерно нашей возрастной категории. Может с каким-то из них Леша закорешится и будет вместе играть во дворе в черепашек-ниндзя, или кто там у них будет в почете. Собрание шло часа полтора, потом мы ушли, потому что не было похоже, чтобы начальница сада озвучивала что-нибудь нетривиальное, а полтора часа аудирования на чешском языке, стоя — сомнительное удовольствие.

Понятно, что садик чешский, и говорят там все, конечно, по-чешски, и к этому придется адаптироваться. С одной стороны, никуда не денешься, и все как-то привыкают; пишут, что русские дети всегда быстро осваиваются. С другой стороны, как-то жалко своего ребеночка. Хотя, конечно, всякая эта жалость — это такая защитная попытка облечь собственную языковую беспомощность в благородные формы, вроде как это я не стыжусь, что не могу помочь собственному ребенку адаптироваться к обществу, а просто вот жалею его.

С чешским языком довольно странная ситуация; вроде как мы уже пять лет тут живем (вот, кстати, первого июля был пятилетний юбилей, как я работаю на своем месте), а говорить толком так и не научились — повода нет. Телевизора у нас нет, товарищами вне работы не обзавелись¹, а с коллегами общаемся по-английски. Тут давеча мной пугали ребенка, а я не успел даже на ходу отреагировать, потому что распознаватель речи не включал. Турецкого вида джентльмен пытался своего упитанного четырех-пятилетнего сына оторвать от игрального автомата в виде болида формулы-1, а я под руку подвернулся, и он мне предложил своего сына забрать.

Чешский язык похож на русский не только общими словами, но и значительным количеством повторяющихся окончаний, вследствие этого похожей системой склонения существительных и спряжения глаголов. Тем не менее, заимствования из него в русский довольно странно звучат. Такое можно видеть в фейсбуке в группе русскоязычных мигрантов в Чехию, где часто задают вопросы с элементами юридического характера; обычно там не гнушаются написать просто русскими буквами какое-нибудь чешское слово, в итоге получаются кадавры вроде:

Как отгласиться от фирмы и остаться еднателем за зарплату при том, что у меня трвалы.

Важную деталь забыл рассказать про поездку в визовый центр. Когда документы были подадены, мама отвела Лешу в туалет. Леша вышел и говорит:

— Пап, пойдем я тебе покажу, там писоара, белая!

За отчетный период случилось то, чего я так долго страшился — на четвертом году жизни (на 1242-м дне жизни, если точнее) Алексей впервые покинул пределы Оломоуца и поехал в Прагу. К счастью, он взял с собой родителей, а то я бы совсем на сопли изошел от переживаний. В минувшую среду нам надо было отвезти документов в британский визовый центр, потому что в июле мы хотим всей семьей в Англию. Визовый центр в Праге, поездка куда предполагает в лучшем случае двухчасовое заточение в поезде. Поезд — это все же такое место, из которого может захотеться выйти, а особо-то не выйдешь. Тем и пугает. Тем не менее, мы приготовились, запаслись провиантом, взяли книжек, горшок и отправились в путь.

Я, конечно, купил заранее каких-то билетов, конечно, с местами (на здешние поезда можно купить просто билет, который гарантирует, что кондуктор не будет ссаживать тебя с поезда, но не гарантирует, что будешь ехать сидя; однажды я ехал сидя на ступенечке в тамбуре). У нас тут циркулирует поезд, в котором есть детское купе — такой загончик со стеклянными дверьми и шестью креслами, где навалено кубиков на полу. Места в эти купе обычно разбирают за месяц до, и я не смог туда взять мест, поэтому наши места были в другом купе того же вагона. Ну а что, вряд ли же нас погонят тряпками, если Леша решит помочь тамошним детишкам оперировать кубиками.

И в общем все было довольно радужно, только с утра у меня насморк разыгрался, и когда в назначенный день и час мы сели в трамвай, чтобы ехать на вокзал, оператор поезда смской сообщил, что поезд опаздывает на тридцать минут. В последующие полчаса это число росло, и когда дошло до шестидесяти, стало понятно, что надо как-то корректировать планы. Исходные наши планы предполагали, что у нас будет почти два часа в Праге, чтобы пройти пятьсот метров между вокзалом и визовым центром, но все равно ждать опаздывающего поезда час — как-то уж слишком круто для первой поездки на поезде в жизни. Поэтому мы вскочили в другой поезд, которым оперирует компания “чешские железные дороги”. Посадочных мест зарезервировать не удалось, поскольку билет я покупал в последний момент, когда по расписанию этот поезд уже ушел — довольно удобно сложилось, что он тоже опаздывал минут на пятнадцать.

Поезд, очевидно, превзошел все Лешины ожидания. До этого он катался на пригородном маленьком дизельном поезде (кажется, это называется “рельсовый автобус”) и еще семь минут на пригородной электричке из соседнего города. И то и другое было довольно похоже на обыденный неинтересный трамвай, а тут приключение, вот оно. Нам довелось приземлиться в шестиместном купе, где уже сидели четверо пассажиров, поэтому Леша поначалу стеснялся чуток, потом, конечно, осмелел и все облазил; полежал на всех доступных сидениях, открывал и убирал все выдвижные столики, опускал и поднимал подлокотники.

Надо отдать должное чешскому пейзажу, в среднем он значительно превосходит разнообразием своего подмосковного товарища, где обычно лес-лес-лес-платформа-лес-лес-лес-приехали. По дороге в Прагу в окошке часто меняются леса, поля, луга, холмы и реки, так что смотреть в окно довольно интересно. Во всяком случае, нельзя сказать, что это однообразно. Кстати, иногда бывают еще индустриальные пейзажи: в одном месте там свалка металлолома, которую Алексей до сих пор вспоминает. Особо Леше понравилось проезжать туннели, в осообенности, с выключенным в купе светом.

На вокзале Леша сразу подпотерял рассудок, предположительно потому что никогда не видел столько народу в одном месте одновременно. Сразу перестал реагировать на родителей, отказался ходить за ручку, и все хотел куда-то усвистать. Страшно подумать, что будет в аэропорту, где толпы еще больше. От изначально запланированных почти двух часов у нас оставалось где-то полтора, поэтому в соответствии с планом мы пошли на детскую площадку прямо перед вокзалом. Там довольно масштабная площадка, рекомендую, очень удобно для путешествий с детишками; интересно, ее там обустроили с оглядкой на путешественников, или же, наверно, просто потому что тяжело в центре города найти достаточно свободного места под площадку?

Очень Леше понравился там аттракцион, где между двумя вышками натянут чуточку не совсем горизонтально канат, по которому из-за уклона на роликах ездит что-то вроде тарзанки. Можно схватиться за нее и проехать метров двадцать. Все детишки ездили, залезая на нее верхом, а Леше что-то не понравилось хвататься крепко ручками, поэтому он развлекался тем, что возил эту тарзанку взад-вперед.

Леше так нравилось на площадке, что я был уверен, что мы будем уходить с боем оттуда. Однако он как-то просек, что путешествовать — довольно круто, а еще до этого ему как-то объяснили, что вообще мы едем за визой в Англию. Ну то есть, метафорически объяснили, но суть в том, что Леша понимал, что мы поехали путешествовать в Прагу, чтобы потом смочь путешествовать еще кое-куда, но для этого вот сейчас надо сходить в визовый отдел. Поэтому мне кажется, что с площадки Леша ушел и не пикнул даже.

На подходе к визовому отделу Леша начал уставать, потому что время уже было обеденное, а он в предыдущий день не спал днем. Да я и сам начал уставать из-за насморка и утренней беготни между поездами. Леше подлило в огонь масла то, что рядом с визовым отделом шла стройка, и очень уж ему хотелось задержаться, на нее посмотреть.

Документы мы отдали молниеносно. У нас была запланирована запись на 12:50, нас по этой записи всех троих довольно быстро одновременно отоварили. Я бы даже сказал, что нас отоварили куда как быстрее, чем я ожидал. Во-первых, я почему-то вообще думал, что мы идем в какое-то консульское учреждение, а не в визовый центр. Поэтому, и это во-вторых, я ожидал, что там нас встретит джентльмен, рыцарь Британской Империи, во фраке, цилиндре и пенсне, который будет нас угощать чаем с молоком и коньяком с виски. Мы бы с ним раскурили по сигаре, сидя в кожаных креслах посреди зала для приемов (или в клубной комнате, как бишь у них там принято), и имели бы долгую дискуссию, в ходе которой я бы изложил все обстоятельства, а джентльмен сразу же нашлепал нам по визе в паспорта. Прилично нафантазировал, короче; даже начал пытаться, прости господи, передирать акцент парня из Ирландии, с которым обедать хожу, вместо обычного гипертрофированного ‘r’, которым мы грешим с супругой. Ну, кстати, когда я впервые просил шенгенскую визу у Германии в 2009-м, я тоже много нафантазировал, что сейчас буду дискутировать с Гельмутом Колем каким-нибудь, а оказалось, что там даже очереди своей надо ждать на улице. Только благодаря институту Гете меня миновала чаша сия, но кого это волнует, право.

На деле, визовый отдел представляет собой маленькую комнатушку, в одном конце которой сидят люди вроде как в очереди, а в другой — русскоговорящий парень, который собирает документы. Более того, чехам не нужна виза, чтобы ездить в Британию, поэтому и очередь процентов на семьдесят состоит из советских граждан (еще, кажется, вьетнамцев горстка). В соседней каморке фотографируют и снимают отпечатки пальцев, так что минут пять — и мы свободны.

Пока мы шли сдавать документы, еще планировали потом зайти в какую-нибудь кафешку, подкрепиться. На обратной дороге стало понятно, что у главного пассажира ни силенок, ни терпения на это не хватит, поэтому решили рвануть домой на чем пораньше, к тому же полдороги до вокзала он вообще проехал на ручках. Купить билет в детское купе опять не получилось, вместо этого просто взяли три сидения рядом друг с другом, и планировали уложить ребенка поспать. Это почти удалось, то есть, он с полчаса лежал головой у мамы на коленях и тихонько слушал книжку. К сожалению, после в купе вошла дама с собачкой, и собачка, хотя сама и уснула, открыла у Леши не просто второе дыхание, а прямо-таки гипервентиляцию легких. Леша потихоньку начал ехать кукухой, вставать на уши, лезть в разные стороны, скакать по своему сидению, потом по родителям, громко что-то декламировать, а потом просто орать. Последние минут двадцать перед высадкой он просто носился по вагону из конца в конец и хохотал нездоровым хохотом. Нездоровый хохот потом дома несколько раз переходил в слезы. Прямо перед нашей остановкой в трамвае Лешенька вдруг захотел постоять и подержаться за поручень, за который держалась какая-то девочка, в итоге он втиснулся кое-как между ней и стенкой трамвая. Когда его оттуда извлекли в сторону выхода, расплакался. Девочка (или ее бабушка) пожалела и уступила ему то место.

Можно с уверенностью заявлять, короче, что Леше однозначно понравилось путешествовать. Он теперь с нетерпением ждет поездки в Англию, рассказывает про это. Мне понравилось чувство приятного удивления: большую часть дороги я думал что-то вроде: “О, а я думал, вот тут будет пипец.”

Сегодня всей семьей втроем играли за ужином в домино. У Леши есть набор со зверушками вместо точек, и вместо шестерок он ездит на базар за мишками, пытается походить не в свой ход, часто ставит кости не туда, но очень рад. Мамуля научила Лешу, что проигравший лезет под стол кукарекать, и это важный аспект игры теперь.

Запоминающее устройство у Леши демонстрирует чудеса, иначе и не скажешь.

За чтением литературы, если оговориться или произнести какое-нибудь слово не по-написанному (прочитать, скажем, “пришел” вместо “пришли”), Леша обязательно поправит. И не то, чтобы у него была одна единственная десятистраничная брошюра, которую он позволяет себе читать, нет, там много книжек. Среди них есть “Приключения желтого чемоданчика” и “Крокодил Гена и его друзья” (это чтобы представить объем; и это ничтожно малая часть лешиной домашнэй библиотэки), так что страшно представить, какой корпус он знает на память.

Некоторые истории, кстати, любит читать за отдельные смешные слова, которые там встречаются. Раньше в фаворитах был рассказ, где медвежонок прыгал “боком с подскоком” и “курдючком”, а в последнее время вышло в фавориты что-то про “кургузый хвост”.

Есть у него набор, скажем так, маленьких эллипсоидальных игрушек разных цветов с нарисованными мордочками и подписанными именами, всего штук двадцать, вот он все имена запомнил наизусть едва ли не в первый день.

Может перечислить список покупок, которым напутствовала бабуля дедулю перед походом в магазин месяц назад.

Лежу я однажды в кровати, а Леша рядом играет с проводом от гитарного комбика. Вдруг ни с того, ни с сего: “Ты, пап, лежи просто и не говори, что не надо с проводом играть.”

Часто говорит всем, чтобы не расстраивались. Иногда выходит мило: “Ты не расстраивайся, что я не хочу кушать.” Иногда прям по делу говорит, а иногда бывает забавно: “Ты не расстраивайся, что не хочешь мне мультик включать.”

Смотрели с ним футбол Португалия–Испания, Леша раз пятнадцать спросил, кто это в белом и кто это в красном. Потом еще раз пятнадцать. Потом потерял интерес и ушел. На следующий день ехали с ним из зоопарка, Леша увидел команду в белой форме и говорит: “Ну, испанцы хороши!”

Коротенько сегодня.

Леша встретил на прогулке девочку, у которой с ним множества освоенных языков пересекаются, и очень проникся. Потом едет такой домой и говорит, что девочка понравилась, “Давайте домой заведем девочку.”

Алексей тут неделю назад температурил пренеприятным образом, поэтому ему давали жаропонижающее в виде сиропчика. Это был, кажется, второй или третий раз, когда его использовали, и все предыдущие разы Леша в штыки воспринимал это дело, плевался и так далее. Ему, правда, было тогда около года или полутора. А в этот раз Леша как-то смог эффективно установить причинно-следственную связь между сиропчиком и последующим облегчением, и даже на следующий день опять попросил лекарство, когда вечером поплохело.

Вот с каплями в нос не задалось. Закапывали два раза, второй через силу, чтобы все могли поспать; получилось очень некрасиво, и наверно, Леша теперь нескоро еще согласится закапать нос. На следующий день я входил в комнату, где Леша смотрел мультик, и у меня были капли для себя; он увидел, подумал, что это ему, и аж взвизгнул. Бедняга.

Очевидцы говорили, что вот однажды Леша пошел с мамой гулять, и мама посетовала, какая у него неглаженая кофта. По дороге кофту сняли, и Леша стал ее наглаживать ручкой. Неглаженая же.

У Леши появился новый трюк для приема пищи (или, вернее, неприема) — если ему не нравится еда, он об этом не говорит, а вместо этого говорит, что хочет пить, и прикладывается к бутылке или стакану, что у него там. По моим оценкам, может до полулитра выдуть за обедом. Вообще, про расстройства пищевого поведения надо отдельно написать, это же у нас семейное.

— Леша, будешь огурец?
— Буду!
— Сам возьмешь?
— Конечно, нет!

Еще Леша так умилительно говорит: “Да-да-да,” — когда с чем-нибудь соглашается. Он при этом улыбается очень широко, но почти вообще не открывает рот; выходит такая очень как бы широкая по горизонтали, но узкая по вертикали улыбка, и такое своеобразное “Ды-ды-ды”.

Играет с внедорожником из Лего и рассказывает: “Так, а кто это тут шуршит? Кажется, я слышу, какое-то шуршание колес раздается из кустов. Ой, это передо мной выезжает джип!”

Фрустра́ция (лат. frustratio — «обман», «неудача», «тщетное ожидание», «расстройство замыслов») — психическое состояние, возникающее в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей, или, проще говоря, в ситуации несоответствия желаний имеющимся возможностям.
(статья в википедии)

У нас сегодня весьма радужная тема, друзья, мы будем обсуждать выбор Станиславом Саламовичем Черчесовым состава сборной России по футболу для грядущего чемпионата мира по футболу и собственно шансы этой сборной.

Ладно, шучу. После возвращения неделю назад у нас что-то все разболелись (включая главного героя), поэтому, думаю, уместно нашему изданию будет сегодня повещать немного о детских переживаниях.

С одной стороны, Леша очень легко ввергается во фрустрацию. Нормально-нормально-нормально, и оп: уже вот выпятил губку и глаза все ближе к мокрому месту.

Вот, например, однажды Леша натер себе мозоль неудачным ботинком; вид мозоли его так напугал, что он потом неделю ходил в носочках и боялся их снимать, даже купался в них. Ну и при каждом упоминании похныкивал. Это можно понять, но бедняга потом боялся даже посмотреть на место, где была мозоль, еще несколько месяцев, и всякая попытка оставить его без носков могла привести к нестабильности.

Может мультик смотреть и в непонятном месте распереживаться. Ему не нравится, например, когда что-нибудь в кадре выходит из строя или разламывается на части — машина там какая-нибудь. Не любит, когда ладошки пачкаются. До недавних пор расстраивался, если чаю себе на штаны выльет. Сейчас, правда, спокойно воспринимает такие ситуации; наверно, потому что довольно хорошо уже навострился обращаться со стаканом; может себе позволить и плескануть на штаны.

С другой стороны, Леша еще быстрее отходит. Вполне может хныкать-хныкать, и сразу чпок — уже хихикает. Если обижается, то очень ненадолго, обычно надолго обижаюсь я, потом отвратительно себя чувствую, когда Леша уже про все забыл, а я таскаюсь со своим осадочком.

Я пытаюсь что-нибудь придумать про себя в аналогичном возрасте, и ничего, конечно, не получается, потому что до почти четырех лет я практически ни черта не помню. Помню, вот, сидел на кухне, вечер, все вокруг оранжевое от яркого закатного солнца; я знал, что все вокруг люди, а потом узнал, что я тоже людя [sic], и был этим почему-то сильно удивлен. У меня же есть простой способ датировки воспоминаний: мы в три с половиной моих года переехали, так что все, что было на старой квартире — значит до этого возраста.

И в какой-то непонятный промежуток укладывается куча всякого: очень много культурных источников я встретил, очевидно, не будучи к тому готов. Откуда-то в моем детстве был фильм “Белый Бим Черное ухо”, причем, кажется, не один раз даже (боже, зачем?). Куча советских мультиков, которые, очевидно, были рассчитаны на более зрелого зрителя: “Каштанка”, “Аленький Цветочек”. Точно помню, что я вообще не понимал, что там происходит, но всех участвующих мне было жалко. “Золотая антилопа”, такое чувство, что там весь мультфильм все страдают, и когда под конец главный негодяй там стонет: “Довольно, довольно,” — это как-то через край. Кажется, практически все советские мультики пятидесятых с этой вот реалистичной рисовкой несут какой-то мрачный отпечаток времени.

И вывод-то сделать не получается.

В начале мая Алеша стал, прости господи, абитуриентом местного детского сада — пошли с ним в детский садик и отнесли туда несколько документов о том, что вот у нас есть здоровый интеллигентный молодой мужчина, приученный к горшку, с прививками, способный посещать учебное заведение. Наша делегация пришла во второй (из двух) дней подачи заявлений, и наша заявка была восемьдесят седьмой из уж не знаю скольки на сорок доступных мест, но Лешу приняли. Если ничего важного не профукаем, осенью окажется погружен в активную социальную жизнь. Похоже, Леша очень хотел чего-нибудь такого, по крайней мере, садик ему визуально нравится, а вообще его, насколько я могу судить, привлекают такие заведения, куда можно сходить на часть дня и повалять дурака в компании сверстников.

В середине мая мы с супругой поехали через Барселону на остров Майорка в город Пальма, потому что в последнем проходила конференция по квантовой оптике. Я сделал вид, что имею к этому какое-то отношение, и мне даже разрешили сделать доклад. Там кстати было подозрительно много народу из моего университета, в частности еще три человека с моей кафедры, правда, ни один из них не пришел слушать меня. Я бы простил, если бы увидел их на параллельной сессии, но коллеги просто самоликвидировались. В отместку в последний день я проигнорировал доклад одного из них, а вместо этого мы пошли на пляж под полуденное средиземноморское солнце; теперь мне больно даже думать о коже на своих плечах.

Леша в это время жил с бабулей и дедулей в Оломоуце. Поговаривают, что отъезд родителей пережил без паники, только первый день все грузовики и экскаваторы у него ездили в Барселону.

Тут хотелось бы заметить, что с определенных пор Леша стал поспокойнее относиться к тому, что я имею обыкновение ходить на работу. В среднем я либо ухожу, пока он спит, а если уже проснулся, то обычно спрашиваю разрешения (вот так, да). Леша разрешает, потому что знает, что папа на работе зарабатывает деньги на новый экскаватор для Леши. Иногда Леша приходит с ревизией, рисует на маркерной доске кружочки, осматривается. А как-то пришел и заметил, что у меня на одной полке лежит горка евроцентов (я обычно после вояжа по европам выгружаю из карманов остатки мелочи и кладу на видное место; только потом забрать забываю). Леша сразу понял, что это та самая стопка, в которой я собираю на экскаватор, и удовлетворению в его глазках не было никаких пределов.

Я, в общем, считаю, что поездка всем пошла на пользу, потому что у семи нянек дитя, как известно, без глазу, соответственно, у двадцати одной няньки — без трех; меньше народу — больше кислороду, и далее по тексту. А Леша теперь выходит застегивать ботиночки на лестницу и там раскорячивается, чтобы поставить одну ножку на вторую ступеньку, потому что именно так в силу своих биологических особенностей обувается дедуля. Леше так очень нравится делать, а мне нравится наблюдать преемственность поколений.

Добрый вечер, дорогие друзья, сквозь блокировку телеграма, вопреки, так сказать, здравому смыслу, наше издание продолжает вещать для своей заинтересованной аудитории. Сегодня у нас на повестке дня несколько особенностей лешиной речи, на которые как-то мне стали особенно заметны в последние пару недель.

Во-первых, Леша стал читать монологи с какими-то запредельно длинными последовательностями событий. Из простенького:

Здесь происходят дорожные работы с креслом. Вот я загораживаю, чтобы ты сюда не ходил. Смотри, не ходи сюда, и не споткнись, и не упади носом в пол.

Я, конечно, имею в виду вот то, что в последнем предложении.

Ездили в зоопарк, и там по дороге в одном месте довольно узкий тротуар, и чтобы идти рядом с Лешей, иногда удобнее спуститься на проезжую часть. А он следит за этим, и просит тебя вернуться на тротуар. В этот раз Леша объяснял необходимость этого примерно так:

Ты, папа, уходи на тротуар, а то машина ка-ак поедет, и тебя ка-ак бампером стукнет, и ты ка-ак упадешь, и как в колобок свернешься, и как вниз покатишься, …

и к этому моменту мне уже довольно давно интересно, чем же там все кончается, и чувствуется, что и Леша тоже заинтересован в том, чтобы закончить, и тут

… и упадешь в реку.

А еще на днях рассказывал, кажется, свой сон, где он, вроде бы, выпал из окна, и упал на дерево, а оно подломилось, и он упал на веточку, а она подломилась, а он упал на кустик, а потом на листочек, а потом на травку, и они все подламывались и подламывались, но вот травка спружинила, и, в общем, на колу мочало, начинай с начала.

Леша стал использовать обстоятельства времени в своей речи (есть же такая штука — “обстоятельство времени”, да?). Часто говорит, что мы что-то сделали сегодня, иногда про вещи, которые происходили год назад. Иногда про то же самое говорит “вчера”. Если ему надоедает что-то делать, может сказать, что это делает уже пять лет.

Рассказал мне недавно, что когда я был большой, меня звали Игорь.

— Леша, может пойдем уже домой, или еще тут побудем?
— Да.

Дорогие друзья, как, возможно, кто-нибудь заметил, наше издание по причинам весенней хандры и авитаминоза тут перешло на несколько более низкую частоту обновления. Наконец-то по нашей деревне вдарило лето, посмотрим, что из этого получится. Пока у нас тут на подходе маленький сборничек маленьких историй.

Раз у нас тут что-то вроде летописи, пусть будет тут большая запись, что с началом четвертого года жизни Леша вконец овладел всеми видами горшка, в том числе ночным.

Была у Леши особая блажь в холодное время года, когда он все время хотел “начать с самого начала”. Нет, это пока не кризис среднего возраста, там все чуточку попроще, поясню. Выходим мы с Лешей из дому гулять, и он начинает идти какой-то странной походкой. То ли подшаркивать, то ли что-то другое, суть в том, что походка не тривиальная и более энергозатратная, чем простая. На примерно десятом метре прогулки Леше надоедает, и он переходит на нормальную походку, а на пятнадцатом он расстраивается, что перешел на нее, и говорит, что хочет начать с начала. Возвращаемся к подъезду, повторяем все точно то же самое пару раз. А Леша расстраивается обидно, со слезами. На следующий раз я пытаюсь его отвлечь и тоже начинаю идти странной походкой. Леша хихикает и улыбается, но на примерно том же пятнадцатом метре прогулки вспоминает, в чем была проблема раньше, и все повторяется. Раз на шестой выяснилось, что Леша уже хочет домой к мамуле, на том и порешили.

Сидели как-то с Лешей вечером, я пытался его кормить ужином и распевал ему песни. Пел сначала ту, где “Ой то не вечер”, потом про коня ночью в поле. Про коня ему вообще не понравилось, и он несколько раз мне говорил: “Скажи словами.” А это та фраза, которую некоторые родители (я, чо уж там) говорят Леше, когда тому вздумается начать голосить от недовольства. То есть, в лешином вокабуляре она означает примерно “хорош голосить уже, объясни чего тебе надо”. Вернул, так сказать, любезность. После очередной просьбы я, конечно, заткнулся, ничто человеческое мне не чуждо, тогда Леша стал спрашивать, а как называется “Та, где шапку сорвали”.

У Алексея Андреевича сформировался очередной засыпательный ритуал, достойный письменного свидетельства, как мне кажется.

Лёша уже скоро как три года перед сном просит бутылку чтобы расслабиться. Сколько-то там месяцев назад там была кормительная смесь, типа, муляж молока, а теперь - коровье молоко из магазина, кстати, куда более экономичный напиток. Когда он раньше просил смесь, последовательность действий всегда была одна — поставить чайник, смешать воду адекватной температуры, насыпать туда пару ложек молочной смеси из банки, отнести заказчику. С коровьим молоком чайник остался не у дел, молоко приходится греть в микроволновке. Микроволновка издает свои звуки, и они в какой-то момент прогневали Алешу (ну то есть, на самом деле, там что-то с температурой не срослось, но реагирует он на звуки), и он, заслышав микроволновку, начинает голосить, чтобы ему принесли холодного молока. Вернее, сначала он просил холодного, через некоторое время стал просить заледеневшего. А вот буквально пару недель назад за время моего отсутствия что-то произошло, и теперь Леша просит молоко чуточку подогреть в микроволновке. Чудо.

Были втроем в зоопарке, заглядывали в домик к кенгуру, увидели, что около окошка летает туча маленьких мушек. Обсуждали с мамуленькой, не блохи ли это. Я говорю: “Да нет, блохи не умеют летать.” Идем дальше, что-то другое обсуждаем, какой там милый был кенгурический малыш, как он залезал к маме в сумку, какая напротив кошка интересная в вольере. Прошли метров сто, Леша восклицает: “Блохи умеют летать!”

Мы ходили сегодня с Лешей гулять, и дошли до павлинов в парке. Там какое-то странного предназначения одноэтажное здание, во дворе которого живут павлины и стоит куча техники. Леша на подходе через щель в воротах увидал трактор, попросил его приподнять над воротами, и давай вещать сверху: “Вот там еще трактор, и вот еще один, с прицепом,” — и так далее. Спрашиваю, мол, Леша, а павлины там есть, — “Есть!” Но кого они могут заинтересовать, когда столько тракторов.

Пока холодно было вечерами, Леша очень много слушал литературы разных форм и очень много из всего этого запомнил, а теперь многое цитирует. Классика у нас как-то не приживается, поэтому цитаты могут, наверно, шокировать неподготовленного слушателя. Вроде: “Я полез в кусты, как будто у меня началось воспаление мозга, и я сошел с ума!”

Лешина речь вполне себе самостоятельная уже. Буквы, конечно, не все в ней присутствуют, но иногда встречается всякое. Мне нравится, как он говорит вóлосики и гóловку, очевидно, по аналогии с вóлосы и гóлову. Сегодня вот Леша сообщил, что “слышит звук жужжания мухи”. Еще из перлов было “набросить силы” вместо “наброситься со всех сил” или как-то так.

Леша знает слова “субоптимально” и “контрпродуктивно”.

Ходит сейчас по квартире, пытается произнести чешскую скороговорку Strč prst skrz krk.

Лежим утром в кровати, только проснулись, Леша говорит: “Ты бровки опусти,” — опускаю, — “Это ты сердитый. А теперь подними,” — поднял, — “Теперь добрый!”