Потом придумаю

Сегодня что-то откровенно получается, несмотря на мои потуги как-то все причесать.

Все знают поговорку про детишек, что мой, мол, ангел, когда спит зубами к стенке. Наш вот ангел, когда поспит зубами к стенке. Ну или как уж он там поспит, главное, чтобы поспал. В противном случае у него падают всякие когнитивные способности, а вследствие этого, и у родителей тоже. У родителей, пожалуй, даже в большей степени.

Последние недели две проблема сна и когнитивных способностей как-то особенно остро встала в свете того, что Алеша с маминой помощью отказывался от одной вредной привычки. Леше уже до совершеннолетия недалеко, поэтому я не могу прям открыто написать, от какой, чтобы это не бросало тень на его личность, но давайте условимся, что от курения. Вот так у нас до этого и было, что Леша не мог заснуть, пока перед сном, кхм, не покурит. А потом еще среди сна, когда, кхм, сигарета у него изо рта выпадет, начинает так характерно причмокивать, а может проснуться и начать ее искать.

Это, конечно, доставляет определенные неудобства, но с ними обычно мирились, потому что, ну все же так делают, и обычно детишки сами от этого отучаются по мере вырастания. Или иными словами, обычно взрослые люди, кхм, в кровати не курят. Но тут Алексей перешел через рубеж четырехлетия, партия сказала: “Надо!” и мы убрали всё, кхм, курево из спальни. Полторы недели Алексей засыпал с трудом, а днем так и вообще через раз, но обошлось.

Тут стоит повториться, что в Лешином распорядке дневной сон играет значительную роль, без него Леша теряет существенную долю адекватности, и управляемость у него тоже падает. Вырастает обижаемость, расстраиваемость по мелочам и, вследствие этого, плакаемость и пытаемость накостылять родителям. К слову, Леша сейчас именно того роста, когда его удар кулачком в момент расстройства приходится точно папе несколько ниже пояса. В общем, вышесказанное должно было объяснить, что для нашего семейного здоровья здоровый дневной лешин сон чрезвычайно важен. Иными словами, очень важен для нас дневной сон. Очень важен. Очень. И, в общем, за него была битва на прошлой неделе, и, по-видимому, его удалось сохранить.

В коридоре, говорит, была обутая какашка — значит, какашка была готова к выходу. Вот эта присказка входит в состав корпуса устойчиво используемых выражений. Алексей, видимо, находит удовольствие в иносказательности.

Эллинки в детском садике не было, наверно, у нее насморк или ее стошнило прямо на платье.

Грязную обертку для ботинок не надевай.

Это было про бахилы, которые в саду при входе лежат в ящике на случай дождливой погоды, чтобы родители не топтали.

Для протокола надо записать, что примерно в это время Леша научился разбираться в числах и цифрах. Насчет того, чтобы считать до ста, я не уверен, но он уверенно складывает, скажем, “61” в “шестьдесят один”. С “надцатью” есть некоторые трудности: “16” — на днях было “одиннадцать шесть”.

Леша кстати, для ребенка, который, разувшись, швыряет ботинки трехочковым в ведерко в углу прихожей, демонстрирует поразительную приверженность порядку. Ну в некоторых областях.

У Леши есть несколько конструкторов из картона, где из большого листа вырезаны детальки, вернее, не вырезаны, а лист продавлен так, что эти детальки надо сначала выдавить. В комплектации настольных игр обычно всякие мелкие фишки таким образом распространяют. Леша любит эти детальки повыдавливать, собрать, что ему там надо, потом иногда разобрать и запихать детальки обратно в большой лист картона на место. Лего собирает, а потом разбирает и складывает в пакетик. А вот намедни порезал ленточку на части, а когда понял, что склеить ее не выйдет, расстроился.

Еще у Леши есть система целования на прощание (перед сном или садом), но она личная, я не буду о ней распространяться. Важно, что у нее есть подвид, когда Леша просто целует в одну щеку и обнимает потом. Леша так и называет: “целовать в одну”. И вот один день я уходил из дома, пока все спали, Леша проснулся и заметил, приподнялся в кровати, поцеловал в одну, сказал: “Обнимемся покрепче”. Потом: “А я ложусь спать”. И вдогонку, когда уже укутывался одеялом: “Хорошего тебе дня. Теперь иди, маму целуй в одну.”

У Леши летом появилась футболка с нарисованным экскаватором, которая тогда ему была чуток великовата. В обиход она вошла с месяц назад, когда в саду случился бал-маскарад. Леша тогда оказался единственным членом в семье, заранее осведомленном о надвигающемся событии, и в саду всем наобещал, что будет одет экскаватором. В день маскарада я был черт знает где, а мамуля догадалась надеть на сына ту самую майку. Леша был в таком восторге, что, по-видимому, решил прожить жизнь в этой майке и не снимать ее никогда. К вечеру ее пришлось стирать, а потом сушить феном, чтобы скорее надеть обратно.

И вот однажды Лешу укладывали спать, в экскаваторной фуфайке. А она плотная, и спать в ней жарко, поэтому ему многократно предложили ее снять и повесить на видном месте, чтоб жарко не было, и чтобы не потерялась. Леша стойко отказывался, говорил, потом снимет, и об этом была долгая дискуссия уже в кровати со включенным светом. Кончилось тем, что я стал уходить из комнаты, выключил свет, и в ту же секунду раздалось: “Снимай [фуфайку]”.

Этот ковш называется земляным, он копает землю, а этот называется озерным, копает озеро и достает дохлых лебедей.

— Хочу, чтобы ты была молодая женщина — Я и так молодая женщина — Нет, хочу, чтобы ты была совсем молодая женщина, воот такая здоровая

Про “воот такую здоровую” несколько раз еще говорил в контексте воображаемой рыбалки. Прочитал в книге про Петсона и Финдуса, как те ходили рыбачить, нашел себе палочку на прогулке и палочкой выуживал “воот такую” щуку. Других рыб выуживать отказывался.

Гугл показал мне сегодня коллажик с тремя лешиными фотографиями двухлетней давности, где он, очевидно, примерно в два раза младше, чем сейчас. У Леши там, как полагается, большая такая младенческая голова, и в целом он куда более пухленький. Мне сразу вспомнилось, как примерно в то время мы с ним ехали в трамвае рядом с группой карапузов лет пяти, и между ними и Лешей была очень заметна разница, так что понятно, что это вот будет следующий его этап. Ну вот и он.

Алеша возлюбил последнее время танки что-то. У него же были всегда экскаваторы в фаворе, а тут по направлению к пантеону чувствуется систематическое движение механизированных соединений. С одной стороны, так естественно, мальчишка же, а с другой стороны, оружие все-таки. Ну вот, он навыдумывал себе разных новых машин, и комбинирует их. Придумал полицейский экскаватор.

Я писал раньше, что ему нравятся бременские музыканты, и больше всего песенка зарубежных певцов оттуда. Так вот это обман, больше всего ему нравится теперь погоня за сыщиком, когда тот утащил принцессу и удирает от музыкантов в замок. Там погоня со стрельбой, и пока она идет, Леша бегает по комнате кругом и стреляет в сыщикину машину. Еще рекрутирует для этого занятия родителей. Мамуле сегодня приделал игрушечную лесенку на спину, сказал, что она пожарный экскаватор, а мы с ним — полицейские экскаваторы. Перед погоней непосредственно подошел ко мне, взял мои руки и давай что-то к ним понарошку прикручивать, говорит: “Вот я тебе орудие приделал.”

У Леши интересные отношения с моими рабочими поездками: с одной стороны, ему вроде не нравится, если я отсутствую дома неделю, с другой — он кажется испытывает интерес. Ну и иногда ему что-нибудь занимательное приезжает. Последний месяц Леша отправляет меня иногда в Пикиндел. По-видимому, он это место выдумал. Хочет, чтобы я оттуда привез нового дядю Джакомо и нового дядю Даррена. Эти два дяди как-то заходили в гости и понравились Леше, только неясно, чем ему старые не угодили, и почему он хочет новых.

Убрали елку. Леша с самого момента ее появления в начале декабря очень эмоционально переживал, что ее придется выкидывать. Оказалось, думал, что елку надо будет выкидывать вместе с игрушками. Говорят, что когда узнал правду, сам помогал игрушки паковать в коробочки и убирать на место. Он вообще любит паковать вещи в коробочки и убирать на место. Это стало хорошо заметно в декабре, когда мы покупали маленькие конструкторы Лего, деталей на пятьдесят. Леша их собирал, а перед сном разбирал и клал обратно в пакетик. Теперь у него появился экскаватор из конструктора, и он его тоже перед сном каждый раз разбирает и тщательно пакует. И он не просто пакует абы как, лишь бы в коробку побросать, он укладывает все по местам.

У него есть конструктор про электронику с большой такой коробкой, в которой для каждого элемента есть углубление в пластиковом корпусе. Там куча деталей, от проводочков до усилителя, и можно, по идее, чуть ли не приемник собрать. Леша научился собирать последовательный контур, в котором моторчик подключен к батарейке через ключ последовательно. Моторчик раскручивает пропеллер, и если того подцепить деталькой, то он взлетает, и это очень весело. Так вот, его Леша тоже пакует перед сном в коробку, и когда мы делали это в первый раз, Леша очень переживал, что я якобы элементы кладу не на свои места, а там несколько сопротивлений и конденсаторов одинаковой формы и можно их действительно перепутать. Тогда я ему показал, что ко всему этому добру приложена схема укладки деталек в пачке, и кажется, столько уважения в его глазах я еще не видел.

Вместо “лизнул” говорил вчера “улизнул”.

Несколько раз за отчетный период Леша упомянул, что не хочет вырастать, хочет оставаться “четырехлетненьким”. Я подумал, мне тоже не хотелось в этом возрасте. Помню, был у меня около трех с половиной лет костюмчик такой желто-коричневый, и меня в нем куда-то повели на вокзал, и почему-то мне стало думаться о том, как я вырасту. И вот я представил, что я уже большой, стою там на платформе в таком же костюмчике, только по размеру, совсем один, без папы и без мамы, и совсем мне не хотелось вырасти.

Вообще занятно, сын дорос до того возраста, о котором у меня уже у самого есть какие-то воспоминания, можно сравнивать.

Дорогие друзья, намедни Алексей Андреевич вступил своей маленькой ножкой в пятый год жизни. Маленький шажок для человечка, но большой для человечества. Леша вообще болел всю предыдущую неделю и в день рождения неважно себя чувствовал, поэтому праздничную церемонию мы отложили на один день. К счастью, он пока очень поверхностно знаком с календарем, и подмены не заметил.

По поводу торжества мы отрядили экспедицию в супермаркет купить много маленькой фигни, чтобы порадовать карапуза. Оный пребывает все еще в том блаженном возрасте, когда количество подарков играет определяющую роль, практически независимо от их размера, поэтому один большой экскаватор проигрывает пяти крошечным. Кроме того, большой экскаватор надо где-то хранить, а все доступные места у нас уже заняты другими большими экскаваторами. От невозможности поставить экскаватор на место возникает ощущение устойчивого психологического дискомфорта (фрустрации) у, угадайте кого? — правильно, Алеши.

В самом супермаркете экспедиция довольно долго стояла перед стендом с праздничным барахлом и решала, стоит ли покупать дуделки. Такие вот как в кино показывают — дуешь в маленькую трубочку, а она издает противное такое пищание и разворачивает блестящую кишку. Экспедиция долго взвешивала, с одной стороны, потенциально это может доставить доселе неизведанную радость отпрыску, а с другой — папуля довольно скоро полезет на стену. Решил все же купить с мыслью, что один день и потерпеть можно. А Леша взял и напугался этой дуделки, попросил поскорее убрать.

Купили Леше тортик, свечку с цифрой, бутылку компота, который он любит пить из рюмочки. Научили, кстати, ребенка пить из рюмки и обязательно чокаться. Ну а чо, надо оправдывать стереотипы. Посмотрели мультик. Смотрим теперь иногда по выходным и праздникам. В общем, провели замечательный тихий вечер, полный улыбок и счастья. Картинка.

Я все раздумывал, как можно подвести итоги года четырехлетнего карапуза. Если сравнивать его с ним же годовалой давности, это практически полностью два разных человечка. Да что там, он за месяц меняется до неузнаваемости. С фактической стороны, Леша много чего делал впервые в жизни: ездил на поезде в Прагу и П(р)шеров, летал на самолете в Англию, жил с другими детишками под одной крышей, работал по дереву, пошел в сад, научился говорить на языке, которым я не владею (!), немного считать научился, спит теперь один в своей комнате. Правда, раскутывается, и может посреди ночи позвать к себе маму, чтобы спала рядом и грела его.

Наверное, для меня самое важное в том, что Леша постоянно заставляет меня задумываться о простых мировоззренческих вещах, и я чувствую, что через это становлюсь чуточку лучше. На четвертом лешином году ощущал это особенно отчетливо осенью. Интересно, что пик этого процесса у меня случается почему-то осенью второй год подряд, наверно, время такое. Но это тема для отдельной дискуссии; надо добавить себе заметочку записать все эти дискуссии.

Раз тут намечается вечер претенциозных метафор, то вот еще соображение, которым я делюсь обычно с бездетными товарищами, когда они спрашивают про детей. Я обычно говорю, что эмоциональный фон человека без детей колеблется вокруг какого-то среднего уровня, и появление детей, по-видимому, значительно увеличивает амплитуду колебаний, но и здорово добавляет к значению среднего уровня.

Наконец, наше издание началось чуть больше, чем два года назад. Сначала я хотел просто писать что-то вроде заметок о том, как мы с годовасиком покушали и покакали, только для публики. Довольно скоро стало ясно, что это не совсем то, чего я на самом деле хочу. А по мере взросления годовасика, вернее, по мере того, как он все больше и больше превращается в самостоятельную личность, все яснее, что такой формат, наверно нам не подходит. На какой-то конференции я рассказывал своему хорватскому товарищу (и такой есть), что пописываю что-то про сына, и сегодня мне пора по расписанию, поэтому больше пить не буду (а сам в это время думал, как отжать бутылку вина у организатора конференции). Товарищ тогда удивился, что я вообще описываю житие другого человека, и мне пришлось его убеждать, что я не пишу про Алексея ничего такого, чего бы не написал про жену. Однако же после той дискуссии я как-то острее стал чувствовать давление ответственности. В этой связи, представляется мне, что жанровый курс нашего вестника, возможно, начнет дрейфовать в неопределенную сторону. Но, думаю, хуже не будет.

Дорогие друзья, после двухмесячного отсутствия надо, наверно, что-то написать. Сегодня будем говорить много про детский сад, про речь, про кота и про остальные мелочи.

Детский сад и речь

В декабре мне довелось трапезничать с относительно незнакомыми людьми разных национальностей, и, как обычно бывает в таких случаях, мы переключились на обсуждение языков. Когда все узнают, что я сам русский, живу в Чехии и не знаю местного языка, обычно спрашивают, почему так. Я всегда отвечаю, что никто не говорит со мной по-чешски. Теперь мне пришлось говорить, что никто не говорит со мной по-чешски, кроме сына.

Алексей отходил три месяца в сад, по четыре часа ежедневно, и здорово продвинулся в местном наречии. Умеет отдавать простенькие рекомендации, вроде что куда надо положить, что куда нельзя класть, и еще умеет говорить, что так делать нельзя. По-видимому, транслирует то, что ему говорят воспитательницы в саду.

Интересное наблюдение было в том, что Леша, по-моему, довольно редко говорил с домашними по-чешски, пока ходил в сад, то есть где-то до двадцатых чисел декабря. Потом начались рождественские каникулы, Леша стал сидеть дома и в эти дни стал систематически переключаться на чешский, наверно, раз в пару часов.

Надо отметить, что при всей его продвинутости, он иногда пытается конструировать чешские слова из русских. Проще говоря, коверкает русские слова, чтобы получить чешские. Спрашиваю его, как будет небоскреб, он отвечает “нэбоскржеб” (neboskřeb, по-видимому; на самом деле, по-чешски правильно “mrakodrap”, то есть тоже перевод английского skyscraper).

Мое отношение к этому простое: пусть говорит как ему заблагорассудится.

В какой-то момент воспитатели стали сообщать, что наш карапуз стал что-то берега часто путать. Как-то стоим перед пани учителкой, а она нам рассказывает, что вот говорят что-то Алексею, видят, что он понимает, а он, дескать, все равно продолжает делать, что делал. А мы, собственно стоим, и я думаю, мать, неужели ты думаешь, что он дома себя лучше ведет. В этот момент вспомнилось, что у нас есть коллега венгр на работе, у него старшую дочь выперли из сада за непослушание. Венграм, правда, чешский язык куда тяжелее дается, но все равно это не шибко мотивирует. В общем, с Лешей была проведена разъяснительная беседа, и как-то вроде все пошло на лад, но это, наверно, тема для отдельной дискуссии.

Говорят, в саду Леша пользуется успехом у коллег. У него есть друг по имени Теодор, мама которого однажды в раздевалке передала нам, что тот называл дома Лешу своим лучшим другом. Теодор, правда, играет с Лешей в игры, очень похожие на те, что Леша любит применять ко мне — включающие кусание, пинание и всякие прочие излишества. Приходилось даже Лешу инструктировать по части “нет значит нет” и прочих истин такого рода.

А на прошлой неделе в садике девочка Аничка подарила Леше рисунок (морской пейзаж с яхтой, включающий, по-видимому, автопортрет самой Анички).

Культура

Вот этих всяких “устами младенца” тоже набежало, конечно, прилично.

Однажды, в момент когда Леше пора было идти на прогулку, он достал укулеле поиграть. Лешу стали упаковывать в уличную одежду и уговаривать, что надо пойти погулять, к тому же вот снежок выпал, пойдем его покопаем. А Леша очень хотел взять с собой укулеле и говорил, что он будет “Музыкант-сгребант с гитарой”.

Садится кушать макароны, берет первую ложку и говорит: “У, писся богов!”

В декабре маме нездоровилось, мы пошли c Лешей вдвоем гулять, и угораздило нас оказаться в макдональдсе. Леша там обычно берет апельсиновый сок и маленькую картошечку, мы все это везем домой и едим с обедом. А теперь он хотел что-нибудь еще купить для мамы, чтобы ей полегчало, и говорит: “Чтоб мама была здоровая, как крокодил или филин купим ей бургер.”

Самую важную фразу выучил: “Боже, какого хрена?” И не абы как это говорит, а с чувством, эмоционально. Правда, не к месту обычно.

Надо, наверно, еще отметить, что Леша любит выражаться помудреней: “Пап. Я бы хотел попросить твоей помощи в сгребании вот этих деталей и собирании этого конструктора.” В своем стремлении выражаться мудрено Леша избегает простых слов типа “вот эта хреновина”, и предпочитает выдумывать сложные термины. Однажды рекомендовал мне попробовать что-то сделать не коленом, а ножным локтем. А может я все это выдумал, и с ножным локтем был единичный случай.

Леша как-то выкристаллизовал себе набор эмоциональных слов, чтобы при помощи них спорить. Я припоминаю обороты вроде “это так не работает, пап!”, “Ни капельки не работает!”, и еще жемчужина коллекции, “Во-первых”. Последнюю Леша использует чтобы придать своему высказыванию эмоциональную окраску.

Однажды мне шеф (Сергей Петрович) рассказывал, что они своему сыну ставили пластинку с Бременскими музыкантами, когда тот еще был в кроватке. Говорит, стоит сын в кроватке, слушает, и только в конце говорит: “Запускай еще!” Понятия не имею, как об этом вообще речь зашла лет десять назад, но вот. А теперь и Леша открыл для себя Бременских музыкантов. У нас вместо пластинки флешка, на которой записаны обе части, и Леша сам себе ее ставит. Особенно ему нравится про, как он их называет, “проклятых конкурентов” и колыбельная сразу за ней.

С музыкантами он теперь стал очень активно подпевать песням, чего я раньше за ним не замечал в таком объеме. То есть, мне кажется, раньше он мог подпеть некоторые слова, если ему спеть что-нибудь, а пластинку он почти целиком поет сам. Очень приятно, что слух у него лучше, чем у всех родителей вместе взятых.

Про кота

Я тут проглядывал свои заметки, и там стало что-то подозрительно много про кота последнее время.

Леша испытывает какую-то совершенно нездоровую тягу к коту — ходит за ним, иногда бодает его головой, ластится к нему. Периодически подходит пообнимать кота за котовью поясницу, отчего тот не в восторге. Хотя в целом они друг друга любят.

Говорят, что Леша хочет котяток. У нас вот был котенок, который потом превратился в животное, живущее у нас дома, поэтому я благодарю небеса за то, что мы живем в съемной квартире, и такие вещи надо обсуждать с лендлордом. А тем временем Леша сообщает, что пятеро котяток нужны ему, и ни минуты он не может терпеть. Поэтому “Надо нашему коту купить маму-кóтиху и котят.”

Сидим играем во что-то, мама вынимает белье из стиральной машины, мимо дефилирует кот. Леша комментирует: “Вот это чудовище, которое вешает белье, это эвакуатор, а это пушистый экскаватор.”

Играет как-то с котом и вдруг говорит: “Не бойся, коцоур, не все еще потеряно!”

Гуляли как-то по району, и Леша мне рассказывал про дикую природу: “Совы спасают зайчиков от кошек, хватают их клювами за хвостики и кладут в норку.”

Я рассказывал Леше, что где-то на востоке ловили обезьян при помощи тыквы с рисом на донышке. Обезьяна хватает рис, сжимает кулак и не может выбраться. Леша очень внимательно слушал. Потом вечером рассказал мне: “Обезьяна насыпает себе рис, засовывает руку, сжимает кулачок…”

Дорогие друзья, в начале недели вроде бы завершил карьеру лучший русский футболист поколения Андрей Сергеевич Аршавин, и мне подумалось, что сейчас самое время рассказать, как мы минувшим летом ходили с Лешей смотреть на его, по-видимому, последнюю игру в европейских кубках. Дело в том, что Аршавин последние пару лет играл в алматинском Кайрате, который в августе приезжал в рамках Лиги Европы играть с оломоуцкой Сигмой. Я как-то долго не собирался туда идти, а потом в начале матчевой недели цены на билеты меня убедили сходить, и по мере приближения события уверенность моя только крепла. А потом в день матча Алексей решил не спать днем, и стало ясно, что вечер (и футбол) нам предстоит провести вместе. Можно было бы подумать, что идти на футбол с трехлетним ребенком это сомнительная идея, но когда нас это останавливало.

Мы еще с Алексеем долго думали, на какой сектор пойти. Дешевле всего было на фанатский, но там шумно, солнце в глаза, и кто их знает, этих фанатов. На обывательский сектор было бы поспокойнее, зато подороже; но утром я прочитал на кайратском сайте анонс, который приглашал чешских казахов поболеть за соотечественников. Там был номер телефона с вацапом, и в конце концов я решил туда и написать. Номер велел приходить к гостевой трибуне за билетами, что мы и сделали. С вацапом вышло довольно мило, потому что сначала мы с ним отображались друг у друга без картинок, а потом оказалось, что у обоих себяшеньки с детишками на этих картинках в профиле.

Номером оказался ответственный кайратского фанклуба, который выдал нам с Лешей два бесплатных билета и по флагу их клуба. Предлагали взять по два, но я не понял, что халява, и отказался. Надо было брать, наверно, хорошие флаги, красивые.

Зайти на сектор был челенж, потому что на полтора десятка казахских болельщиков там было с тридцать стюардов оочень внушительного вида. С пяток из них пришли проверять, не несем ли мы запрещенных вещей в рюкзачке. Оказалось, что экскаватор, грузовик и фруктовое пюре можно проносить на стадион, а бутылку с водой нельзя. Один из бугаев вроде побежал в пивной ларек за пустым стаканом, чтобы мы воду могли перелить, но как-то медленно бежал, поэтому через некоторое время другой из них нам вроде разрешил уже проходить с бутылкой, только чтобы мы ее не светили, но тут третий сказал, что мол, нет, нельзя. Леша был в противоречивом состоянии, потому что, с одной стороны, они его здорово пугали, а с другой стороны, он не хотел расставаться с бутылкой. Мы решили, что пугают они его больше, чем жалко бутылку, поэтому оставили бутылку на входе и пошли. Леша чуток попереживал за нее, но через пару минут пришел бугай со стаканом с нашей водой.

Непосредственно на трибуне музыка громкая играла, и прямо в нос нам светило закатное солнце, поэтому Леша не шибко понимал, что происходит. Потом потихоньку начался футбол, музыку выключили, Леша пообвыкся и стал просто наслаждаться тем, что он в новом месте, гостевая трибуна почти вся пустая, и можно по ней бегать туда-сюда и хихикать. Где-то две трети тайма они вдвоем с Аршавиным тем и занимались. Аршавин разве что бегал в среднем помедленнее и хихикал не так задорно, если вообще хихикал.

Кайрат в первом тайме пропустил и получил удаление, а у Леши подпортилось настроение, потому что уже было поздно и пора спать, поэтому в конце перерыва мы пошли домой. Из-за этого мы не посмотрели, как Аршавин играет на фланге с нашей стороны, но его после перерыва довольно быстро заменили, так что невелика потеря.

А мы шли домой, и Леша размахивал двумя кайратовскими флагами.

О, кстати, футбол же, и казахская диаспора довольно скоро начала использовать в речи специфический русский лексикон, чтобы объяснять свое недовольство ходом матча. Живи мы в Москве, я бы, наверно, начал испытывать дискомфорт от того, что мой ребенок все это слушает, а так он просто решил, что дяденьки переключились на чешский.

Дорогие друзья, ниже последует история об общении нашей семьи с мебелью и другими изделиями из дерева в последние месяцы. Как водится, там много про фрустрацию и прочую антисоветчину.

Эта история берет свое начало в далеких временах, где-то год назад, когда супруга покрасила наш обеденный стол в белый цвет краской, которая вскоре начала слезать. Так что на столе образовались прогалины его истинного древесного цвета, которые мы даже думали превратить в арт-объект, вырезав что-нибудь затейливое, скажем, карту Вестероса. На деле же ничего не происходило, и стол стоял посреди столовой, навевая легкую фрустрацию. А потом в сентябре нынешнего года приехали друзья, и понеслась, теперь стол отполирован, выкрашен в прекрасный красный цвет и покрыт лаком. Единственный недостаток — под стаканы с чаем приходится что-нибудь подкладывать, не ставить же на лак горячее.

Алексей и Глеб были, кажется, в восторге от всего происходящего. Глеб, для протокола, — это дружеский сын, на полтора года старше нашего. Для начального этапа обработки стол вынесли на улицу под наши окна, чтобы шкуркой снять старую краску. Юношам это очень понравилось, поэтому они бегали туда-сюда, хорошо, мы на первом этаже живем. Леша, правда, быстрее стал терять интерес к группе людей, которые зачем-то уже очень долго трут стол странными серыми бумажками, и мы пошли с ним играть в футбол. К футболу он тоже довольно быстро потерял интерес и просто носился вокруг меня с мячиком.

На каком-то этапе полировки предполагалось использовать дрель с соответствующей насадкой, но тогда бы оставались следы, поэтому дрелью отшкурили только торцы столешницы. Это такое довольно удовлетворительное занятие, как и всякие другие роды быстрых работ с дрелью. Лешин интерес к делу сразу воспрял до небес (что нетрудно было предвидеть), поэтому когда взрослые дрель отложили, ее взял Леша и стал с нескрываемым удовольствием понарошку дрелить стену дома. Было здорово на него смотреть по ряду факторов: ему очень нравится (улыбка до ушей), он чувствует легкое стеснение (потому что дрель — она для взрослых, и не вполне понятно, можно ли), наконец, ему дохрена тяжело, потому что дрель весит с треть его собственного веса.

Стол затем ушел в подвал, где у нас есть коммунальная комната непонятного назначения, предположительно, прачечная из незапамятных времен. Ныне туда захаживает, по-видимому, только уборщица и какой-то мужичок с бутылонькой, и мы как-то потихоньку эту комнатку оккупировали для своих лакокрасочных хобби. Пара дней ушла на то, чтобы сначала покрыть свежеотшкуренный стол красной морилкой, а потом нанести на него сколько-то там слоев лака. В свое оправдание можем сказать, что нам повезло найти такие жидкости, что практически не пахнут, поэтому общественный порядок остался в порядке.

Когда на столе досыхал последний слой лака, супруга нашла на помойке подставку под цветы, под кодовым названием “этажерка” (я посмотрел в википедии, действительно, этажерка). Она была местами белого цвета, а местами подплесневелая, но оставляла шансы себя использовать, если местами помыть, местами пошкурить и полачить, в общем, после незначительных доработок. Мне же стало страшно нести это говно в квартиру с детьми, по крайней мере, целиком, и я подумал заменить в ней полочки на новые, к счастью у нас в склепе (это наше второе подвальное помещение, вполне легально собственное) лежит некоторое количество пиломатериалов.

После этого я несколько раз по выходным похаживал в подвал попилить и посверлить, каждый раз испытывая двоякое чувство между интересом и страхом запороть этот сомнительный элемент мебели. Тут стоит отметить, что этим летом я имел шанс видеть как взрослые влияют на детишек, совершенно этого не чувствуя. Вот не делать этого, то есть, не давить на ребенка своими дебильными “аккуратнее”/“не измажься” или тысячу раз повторенными “может сделаешь так-то” и т.п. — определенно было у меня в списке приоритетов где-то сверху. На сознательном уровне. На бессознательном я, по-видимому, просрался где-то, так как в августе стал замечать, что Лешу фрустрируют раскраски, когда рядом сидит папа и дружелюбно советует ему постараться. Так что, друзья, благими намерениями вымощена дорога к психотерапевту.

Так же и меня фрустрировала эта штуковина через ее невозможность быть доделанной до идеального состояния, особенно в свете того, что проект потихоньку стал отдаляться от начального. Сначала я думал, что мы просто снимем со старой этажерки полки, которые там были определенно самым слабым звеном, заменим их на новые, отмоем все остальное и соберем обратно. Потом стало понятно, что каждая полка в новом проекте будет весить больше, чем весь предмет в старом, и предыдущая несущая конструкция не выдержит. В этом свете было решено заменить и ее, и этажерка повторила судьбу Железного Дровосека, которому волшебный топор отрубал поочередно что попало, а веселый друг-кузнец что попало приделывал.

В ходе модернизации проекта он, понятно, проще к реализации не становился (хотя куда уж проще, полторы палки привинтить друг к другу). Кроме того, мои родители, при которых все это началось, уехали, и вроде как времени заниматься этой штукой у меня не стало, кроме как по выходным, когда Леша спит, но в такие промежутки и самому хочется отдохнуть, а не корячиться над этажеркой. Это все совершенно не настраивало на завершение процесса. И вот наконец, в какой-то из выходных супруга, которая тоже испытывала фрустрацию, но по поводу незавершенности этой штуковины, порекомендовала мне пойти в подвал прямо утром, и это было прекрасное решение, поскольку в тот день все и закончилось.

Тут, наверно, уместно сделать отступление по поводу очередной фрустрации. Мой дедуля, такое чувство, мог из воздуха наскрести себе стройматериалов и голыми руками из них сделать что угодно. То есть, пойдешь с ним гулять, он подберет какую-нибудь веточку, покрутит ее в руках, оп, и свисток готов. Или вертушка какая-нибудь ветряная. И это все с минимумом инструментов. Вот я так и вырос — нормальный мужик должен уметь из говна и палок одним пальцем построить Кижи. Ну уж этажерку-то точно. Ну и логично сделать вывод, что если не умеешь, значит, такой ты человек, второсортный. А тут я решил вообще не мелочиться — купил себе всякого добра, даже две струбцины купил, Леша их называет “струбцы”. Хотя перед каждым походом в магазин я испытывал стыд за желание купить еще оборудования.

Короче, в решающий день я пошел утром в подвал. Леша хотел пойти со мной, но он что-то капризничал утром и вообще неважно себя вел, поэтому я его оставил дома. Хотя через минут пятнадцать горя и страданий он тоже пришел. Увидел, что там происходит в подвале, кучку инструментов и просиял. Особенно ему понравились пила и сверло. Дрели для работ по дереву у нас не было, было сверло и кулачковый патрон, который можно вставить в отвертку со сменными битами. Проблема в том, что у отвертки кто-то потерял шарик, который мешает бите выпадать. Короче, не было у нас дрели, а вместо этого был кулачковый патрон с зажатым сверлом, им и приходилось сверлить.

Я сварганил Леше верстачок на стуле, зажал там какой-то брусок, чтобы он его посверлил, но это было тяжело. Тогда я ему дал палку от старой этажерки с кучей дырок, и Леша в них закручивал шурупы, всего штук двадцать. Потом дырки закончились, и Леша захотел что-нибудь попилить; взял ножовку и направился к деталям нашей предположительной этажерки. Тут две фрустрации нашли друг на друга — с одной стороны, сейчас я начну его тюкать, чтобы он ничего не испортил, а так нельзя, а с другой — сейчас Леша что-нибудь распилит, и не видать мне законченного продукта, и это будет незакрытый гештальт до конца дней моих. Я как-то намекнул Леше, что вот эти детали вот на этом стуле пилить нельзя, давай я тебе вот тут закреплю и ты попилишь. Леша попилил, но потом тихонечко взял сверло и стал подкрадываться к сакральному стулу опять. Тут мы с ним поссорились, и я его отправил наверх.

Мне, конечно, было стыдно, и я еще долго думал, что мой дедуля наверняка бы наплевал на все этажерки и распилил бы что угодно вместе со мной. Ну, конечно, раньше люди-то были о-го-го, не то, что это говно сейчас. В общем, мне было чудовищно стыдно, но я подготовил все что нужно к собиранию финального продукта, и вечером, когда Леша поспал, взял его с собой, собирать.

Собирать, кстати, было тяжело. Обычно, когда приходится работать руками, я активно следую модифицированному принципу “семь раз отмерь, один раз отрежь”. У меня это что-то вроде “семнадцать раз отмерь с запасом, выбирая меньший или больший запас, потом отрежь, а когда не будет влезать из-за несоответствия запасов, отковыряй лишнее” — боюсь сразу делать на чистовик, без запасов. В этот раз я предвидел, что проблемы с лишними запасами отодвинут конец проекта на неопределенный срок, поэтому не пользовал измерительных приборов вообще. Все геометрические построения выполнялись совмещениями. Из-за этого ширина между стойками этажерки, которая должна была чуточку превышать ширину полок, оказалась ей в точности равна, потому что я не смог такое превышение спроектировать на глаз.

Так вот, собирать было тяжело, потому что полки туго вставали на место, саморезы для полок я выбрал толстоватые, они плохо заходили, да и просто я уже устал под вечер. Поэтому окончательное собирание очень медленно длилось, и в какой-то момент наша мамуля сказала, что ей пора уже наверх. Леша же остался со мной смотреть, но через пару минут стало ясно, что он об этом пожалел, и он стал проситься тоже наверх, вроде, пойдем, папуля. А я очень хотел уже закончить, тем более, что оставалось с пяток шурупов закрутить, поэтому всячески пытался Лешу уговорить еще немного подождать.

И вот в тот момент, когда он уже совсем хотел расстраиваться, наконец-то я закрутил последний шуруп, и продукт предстал перед Лешей во всей красе. Лешенька моментально преобразился: у него загорелись глаза, усталость как рукой сняло, он там чуть было не запрыгал вокруг меня. Наконец-то он понял, из-за чего весь сыр-бор. Мы с ним отнесли этажерку домой, оказалось, что четыре точки, на которых она должна стоять, не совсем лежат в одной плоскости, но кого это интересует, ей-богу. Леша стал бегать вокруг нее, принес и расставил на ней своих экскаваторов, и еще некоторое время играл с ней.

В процессе собирания я еще долго думал, что вот, с одной стороны, мне вроде нравится, когда я уже в подвале ковыряюсь с деревяшками. С другой стороны, относиться к этому как к хобби не хочется, то есть, я слабо представляю себе, чтобы посреди недели я бы ждал выходных, чтобы пойти в мастерскую что-нибудь строгать. Интересно, что когда необходимость дособирать проэкт до конца естественным образом ушла, то и вариант с хобби перестал быть таким пугающим. Таким образом, можно сказать, что вся эта лакокрасочная эпопея, пожалуй, оказалась здорово духоподъемной, так что мы теперь все время ищем, во что бы ввязаться в рукодельном плане. Собираем мебель по помойкам, к примеру. Из этого, правда, ничего не следует, но все же.

Вчера Леша впервые дома высморкал нос.

Теперь, когда самое важное сообщено, мелочи жизни.

А нет, минутку. У нашей подъездной двери есть дырка для почты с металлическим клапаном. Леша теперь когда заходит в подъезд, приподнимает этот клапан, находясь еще на улице, потом адовым каким-то способом раскорячивается, чтобы перехватить его изнутри, потом еще некоторое время стоит внутри и слушает, как там машины снаружи ездят.

Вот, теперь к мелочам.

Как заметили внимательные читатели, наше издание несколько потеряло в регулярности, зато я вот статью написал для журнала “Квантум саенс энд технолоджы”. За отчетный период к нам приезжали две группы относительно взрослых людей, одна из групп еще была экипирована вдобавок двумя малышами, Алексей вполне освоился в саду, в Оломоуц пришла осень.

Еще одна Лешина привычка, наряду с клапаном: он перед сном просит бутылку молока по своим каким-то там причинам, и у него есть для этого заклинание, когда находящийся рядом с ним человек улегся поудобнее, пригрелся и уже почти сам уснул: “Так, мы досопели до начала, и загорелась красная лампочка, начало, зеленая лампочка, можно выпить мо—ло—чка.”

Однажды молоко перегрели в микроволновке, и после этого он просил, чтобы оно было “холодное, ледяное”. Потом нравы изменились, и Леша стал просить “горячее, обжигающее, запечатанное”. Там дело в том, что ошибок Лешенька не прощает, и когда однажды состояние молока было неподобающее, пришлось задабривать его молоком из запечатанного пакета, и почему-то именно его запечатанное состояние помогло несколько загладить Лешин гнев, вот теперь он заранее уточняет. Вообще, если подумать, очень важно отдавать точные рекомендации; подрастет, менеджером будет.

Наконец, сейчас он в конце добавляет: “Если ты не против.” После этой фразы вежливое дитя начинает выпихивать мамулю ногами из кровати. Да, в подавляющем большинстве случаев где-то рядом оба родителя, но меня Леша не просит о молоке никогда. Если же я поползновею действовать в этом направлении, он начинает ругаться. Если меня нет при укладывании, и Леша силой дедукции устанавливает, что я участвую в подготовке молока где-то на кухне, — ругается. Более того, если бутылку приготовить заранее, — ругается.

Лежим в кровати, Леша мне объясняет:

— Когда холодно, укутываются (и укутывает меня).
— Я знаю, владею этим навыком.
— Ты злодеешь (дальше неразборчиво)

Вообще в кровати здорово дискутировать. Как-то Леша заметил, что я засыпаю, и говорит: “Не закрывай глаза, чтобы не заснуть, никому не будет видно твои прекрасные глаза.”

Однажды там же: “Ночь моя хотела меня съесть, одна моя ночь и одна твоя, я скорее от нее спешил.” Это вот кошмары такие снятся молодому пытливому уму. Пару раз летом снился Леше кошмар, как он заходит один в трамвай, а мама остается снаружи. Интересно (если уместно так говорить), что Леша же теперь ходит в садик, и можно было бы связать этот новый элемент его распорядка со страхом остаться без мамы и родителей вообще, отсюда и такой сон. К счастью, у нас все ходы записаны, и я с уверенностью могу сказать, что Леше перестало это сниться, когда он начал ходить в садик. Вообще меня воспитали в ужасе перед детским садом, поэтому немного стремно было туда Лешу отправлять, но он ходит, и ему нравится. Однако, это отдельная история для отдельного рассказа.

Некоторое время Леша играл с родителями в слова. Правила такие, что надо перечислять слова, относящиеся к какой-нибудь категории. Птиц там, или зверей. Леша, кстати, большой знаток названий всяких экзотических птиц, потому что прошлым летом много смотрел видосов типа “Голоса птиц”, пока его пичкали завтраками и обедами. Леша вот знает, кто такой турухтан, к примеру.

И вот идем мы по улице, и Леша предлагает поиграть во что-то, что по смыслу совсем не должно быть похоже на игру в слова. В моих заметках написано, что он предложил играть в тир, хотя я не понимаю, что это могло бы значить, ну ладно. Так вот, предлагает играть в тир, и сам начинает: “Турухтан!”

Скрепя сердце, мы исключили мультики из Лешиного режима в конце августа, потому что уже это ни в какие ворота не лезло. Леша их смотрел дважды в день, утром и после тихого часа, каждый раз все дольше и дольше, минут по сорок. Когда все это начиналось, нам еще удавалось выбирать видео за него, и там могло быть что-то разумное и доброе, но чем дальше, тем больше там оказывалось получасовых видео, где рука вьетнамской женщины ковыряет вьетнамскую грязюку китайским экскаватором. Наконец, почти каждый раз, когда мультики заканчивались, то есть, дважды в день, почти каждый день, Леша бросался в слезы и стремился вломить мне в жбан. Короче, мне немножко неловко за то, что мы до этого довели, и что пришлось решать именно так. С тех пор Леша смотрел мультики однажды дома в выходные и еще пару раз в саду. Вроде сегодня они что-то смотрели вместо прогулки, потому что очень уж погода дряная.

В парке есть площадка с лазилкой, на которой Леша любит от меня убегать. Он там карабкается, я хожу вокруг, делаю вид, что хочу его съесть, а он делает вид, что верит, и хохочет. Ему это очень нравится, поэтому он еще на подступах к площадке объясняет, что вот сейчас он будет лезть, а “ты хоти меня съесть, папуля!” Ну а я чо, с радостью.

Вот и в этот раз, мы подходим к этой площадке, Леша раздает мне указания; на месте начинает лезть на снаряд, я хочу его съесть, он хихикает, а в середине говорит, мол, нет, папуля, не хоти меня съесть. И все равно широко улыбается. Говорю: “Окей, не хочу тебя съесть, я дома орехов наелся, теперь сыт.” Леша долез до верха, где он соврешенно недосягаем, и говорит: “А теперь хоти меня съесть! Я орех! Смотри, какой орех залез, хоти его съесть!”

По дороге, кстати, много играет в “На старт — внимание — марш!”. Это когда он находит на дороге линию, похожую на стартовую (короче, любую линию, которая в целом перпендикулярна направлению дороги), встает перед ней, сам себе командует вот это вот и стартует.

К слову о стартах, Леша однажды ходил смотреть на полумарафон, стоял там на обочине и давал всем пробегающим пять. Ну или, вернее, он выставил ладошку, и по ней все хлопали. А тут мы шли вечером домой и навстречу нам совершала вечернюю пробежку незнакомая дама. Леша выставил ладошку, но она что-то тупанула.

Мы потом сочинили балладу про вечерних бегунов, там на мотив песенки кота Леопольда было что-то вроде “Бегу я к своему свиному рагу, его я сохраню на этом боку и на своем окороку.” Леше эта песня понравилась гораздо больше, чем она того заслуживает, и он с тех пор несколько раз просил “спеть песню, которую ты пронашутил”. Более того, потом он запомнил слова, и стал петь ее сам.

И, боже мой, как же он ее поет, все сокровища мира не стоят и секунды этого пения.

Однажды Леша забежал от родителей вперед и нашел на газоне пустую пластиковую бутылку. Очень хотел ее выкинуть и никак не мог понять, почему я прошу его не прикасаться к ней руками. Пришлось дать ему салфетку, чтобы он ее обернул вокруг бутылки. Последнюю мы выкинули в специально предназначенный для пластикового мусора контейнер.

Раз Леша ходил с мамулей в магазин, и они (Леша настоял) купили папуле “гусёнки”. Это Леша сказал так “сгущенка”, к которой я питаю слабость несколько раз в году. А на самом деле купили они что-то другое, но Леша называет это почему-то гусенка. Тут важно то, что Леша специально в магазине искал что-то, что мне понравится.

А еще один раз я чуть не расплакался. Прихожу с работы, и Леша мне рассказывает, как он ходил с мамулей в магазин, и что они купили. И помимо прочего там что-то, что в семье ем я, и это очень люблю, допустим, майонез. И Леша мне говорит: “А еще мы купили (пауза) Мам, что папа любит? (мама ответила: “Майонез”) Майонез!” Вот такая любовь.

Конечно, там по-разному бывает. Мы были в зоопарке с детишками друзей, которые у нас гостили, и Леша вдруг говорит: “Я буду в роли папуленьки.” И сразу: “Не смей, тебя машина задавит!” Вырастил сатирика себе, теперь не расслабишься.

Учит буквы. Вернее, как учит; разглядывает карточки с картинками и буквами и озвучивает увиденное, подражая взрослому, который делал это с ним раньше. Выходит что-то вроде:

— Это буква А, Арбуз; Это буква Э, Экскаватор; Это буква Ки, Кит,

Дерево ясень по-лешиному начинается на “д”. Ну дерево же.

Леша вообще много такого изобретает.

• Носочки надавили на щиколотку, он показывает на вмятину и говорит: “Тýга. Такой туги я боюсь.”
• Однажды, говорит, он ходил в спортивный замок (зал имеется в виду).
• Вместо “время истекло” говорит “время стекло”.
• Также создатель слова “писоара” представляет новое слово “аксесоара”.
• Есть у Леши игрушка, которую он называет “грузовик мэнцтэнцпэнц с манипулятором”.

На неделе в саду отмэчали Хэллоуын, прости господи, там надо было принести своей еды, и мы подготовились. Началось все в прошлые выходные, когда на ярмарке мы купили две формочки для печенья — в форме летучей мыши и в форме бульдозера. Леше объяснили, что это для печенья, и он очень возбудился, что надо сейчас прийти домой и сразу начать вырезать печенье. Тогда ему сказали, что надо сначала поискать рецепт теста, чтобы готовить, и он подуспокоился. А потом по дороге домой глядим, а он бегает вокруг и заглядывает по углам, в щели разные. Спросили, мол, Леш, что делаешь? “Рецепты ищу,” — говорит, — “Два уже нашел, с морковкой.”

Алеша вот уже вторую неделю ходит в сад. На прошлой неделе ходил через раз, на этой неделе ходит ежедневно, вот уже третий день подряд. У них там принято приводить детишек с шести до восьми часов утра, и они там, по меньшей мере, до полудня участвуют в образовательных мероприятиях. Потом обед, послеобеденный сон, и в четыре часа ребенка надо забирать. Можно забирать после обеда, а можно забрать до обеда, тогда вместе с ребенком выдадут еще и ребенков обед. Обеденное меню, кстати, заранее публикуется на специальном сайте; если не нравится обед, или ребенок уезжает в командировку, можно заранее отказаться от питания в соответствующий день. Все автоматизировано, прям ваще, прогресс.

Алеша пока ходит до сразу после обеда. На этой неделе мне выпала честь его туда водить, и впечатления довольно разнообразные.

В понедельник Леша проснулся около шести утра и как-то сразу начал проявлять признаки желания пойти в сад. Нам осталось только его укомплектовать сменной одежкой и отвести. На выходе из квартиры он уже бил копытом и никак не мог дождаться, когда же я наконец-то уже обуюсь, и мы выйдем. Потом по дороге в сад (дорога составляет метров пятьдесят, к слову) мы рассуждали, что вот Леша идет в сад, и я иду на работу; Леша там будет играть, а я на работе буду на маркерной доске рисовать крокодилов — Леша уверен, что я этим на работе занимаюсь (ну а чем там еще заниматься, в принципе?).

В саду у Леши есть свой шкафчик, маркированный маленькой парусной лодочкой (“лóдьичка” по-чешски). Еще у Леши есть маленькое полотенце с той же маркировкой и маленькая расчесочка. Может еще что есть, но мне пока не показали. Когда мы пришли, Леша так бодренько взялся переодеваться, нашел у себя в шкафу бутылку питьевой воды, отпил из нее залихватски, потом повел меня в комнату их группы показывать железную дорогу. Все это время у него довольно боевой был настрой. А я все это время боялся, что при расставании Леша расстроится. И вот когда пришли к железной дороге, он вроде чуток поднахмурился, но выяснилось, что это там просто какой-то другой мальчуган во что-то похожее играл. Леша мне с хозяйским видом показал, что вот тут к железной дороге причитается еще паровоз, и вот у него тут сзади какая-то штуковина немножко подсломанная, и спереди какая-то еще штука болтается, а в целом очень интересно. Я его спросил, можно ли мне идти на работу, и он совершенно спокойно это одобрил. Стоило мне выйти из их комнаты, стал улыбаться другому мальчугану — я подглядывал в щелочку.

Во вторник Леша не хотел в сад, причем очень противоречиво не хотел. Сначала он оделся, обулся и стал бесноваться в коридоре, стоять на ушах и прыгать, а потом посмотрел на мамулю и захныкал. Дальше было в целом только хуже; пока шли до сада, опять вспомнили про крокодилов, и Леша вроде чуток воспрял духом, но только на полминутки где-то. В саду как-то было особенно горько (в разгар переодевания, правда, Леша вспомнил, что вот в том креслице вчера сидела какая-то девочка, и чуток заулыбался), и уйти мне удалось только, когда воспитательница показала Леше разобранный комбайн и попросила починить.

В среду мы утром решили не форсировать события, и решить в последний момент. Где-то около восьми решили, что надо бы сегодня тоже сходить, потому что на этой неделе в пятницу вообще государственный праздник и все закрыто. Леша опять собирался с этой своей смесью энтузиазма, шила в попе, и периодических заявлений, что он не хочет в сад. Там он похихикал в раздевалке с каким-то другим карапузом, пощупал развешенные вдоль лестницы аппликации, и ушел в свою группу. Я подглядывал в щелочку, и он улыбался.

Такое чувство, что ему там нравится, но мы, видимо, дома на подсознательном уровне все очень переживаем за кровиночку. Дескать, как же так, отдали единственного отпрыска в казенный дом, вот он и перенимает часть этого. Вообще, это у нас семейная черта, нас хлебом не корми, дай попереживать. Если же у отпрыска все в порядке, то ему и родители ни к чему, так ведь; вот и приходится придумывать проблемы.

Еще интересное наблюдение — я вернулся из Испании после недельного отсутствия в воскресенье около трех часов утра после дороги, которая включала четыре часа автобуса, два часа самолета и потом еще четыре часа поезда (задержался чуток). В этой связи в воскресенье мне не очень хотелось жить, и соответственно у нас с Лешей общение что-то незаладилось, и в понедельник он ушел в сад с большим энтузиазмом. Вечером понедельника отдохнувшие родители, конечно, были как шелковые, поэтому во вторник в сад уже не хотелось.

На сцену выходит наш специальный корреспондент с серией очерков в жанре короткой прозы.
Примечание: по техническим причинам заметка публикуется с опозданием в двадцать семь дней.

Jak se jmenueš?

С этого учебного года Леша пойдет в чешский детский садик. Я не знаю, как его к этому подготовить, и можно ли это сделать вообще моими силами. В число попыток входит изучение разных (по большей части, забавных или ненужных) слов. То есть иногда он может ни с того ни с сего спросить: “Как будет по-чешски галка (птица которая)?”. Окей, гугл. А из предложений, кроме двух забавных скороговорок, он выучил “как тебя зовут?” И вот на днях одна девчушка спросила и мой сын, без моего перевода и посредничества сказал: “Леша”. Я очень была горда и предложила ему тоже спросить. Он не растерялся (девчонка симпатичная, он вообще парень не промах). Ее звали Терезка. На следующий день нам встретилась другая симпатичная дама и мы решили и у нее узнать тоже. Для статистики. И она тоже оказалась Терезка! Леша так хихикал. И немного озадачился, не уверена, что он знал, что разные люди могут носить одинаковые имена.

Пойдем выигрывать

Некоторое время назад Леша открыл для себя мир настольных игр. Он старается следовать правилам, но в конечном счете главное правило, это чтоб всем было весело. Например, в домино любимая часть, когда кто-нибудь едет на базар, забавной походкой шагая пальцами по столу. Интересно, что Алексею совершенно не обязательно выигрывать. И хоть так почти все время выходит, что победа его (ну надо же вознаградить ребенка за старания), для Лешки главное все же участие. И так как чаще всего все празднуют его победу, играть он зовет со словами “Пойдем выигрывать”.

Грустная музыка

Самым искренним и неподдельным проявлением Лешиной грусти является оттопыренная нижняя губка. Она выезжает сама, и при попытке подделать ее положение как-то сразу хихикательно становится. Так вот, губка выезжает почти всегда от грустных лиричных песен. Даже если ты идешь по улице и из открытого окна слышно, как кто-то учится играть на скрипке или флейте, и сразу очень хочется плакать. Сегодня мне пришлось научить Лешу перематывать на следующую песню. И чаще всего он ищет такую, чтоб “кач пошел”. Когда мы были в Англии, в машине все время играло что-то вроде Рок-фм, и Леша залипал моментально. Надо бы сделать ему сборник без грустной музыки.

— Маам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю. Мам, я отдыхаю.
Обними меня и поменяй мне носки!

Дорогие друзья, я начал это писать в начале июля, но очень много раз откладывал. С тех пор мы успели получить английских виз на всю семью, а потом еще и чешские разрешения на пребывания нам всем продлили. Кроме того, мы семейством съездили в Соединенное Королевство, о чем и пойдет речь ниже.

Английская виза стоила мне кучи нервов, потому что мы, как оказалось, подали заявку довольно поздно, и визу дали дня за три до поездки. Мы же сделали все то, что британские визовые органы явно советуют не делать — оплатили бронь авиабилетов и отель. Неполучение визы грозило потерей где-то семисот евро, потраченных на это все, плюс к тому за одни только заявки мы заплатили еще около пятисот, соответственно, итого больше тысячи можно было профукать. В этой связи, когда за восемь дней до вылета визовый отдел написал мне письмо и попросил прислать новые разрешения на пребывание в Чехии взамен просроченных, я немножко перепугался, скажем так. Вообще там мутная история с этими разрешениями, но о ней, наверно, я потом напишу. В общем, за четыре дня до вылета я получил смску от какого-то варшавского учреждения, имеющего что-то там про визы в Британию в названии; смска говорила, что к нам едет посылка. На следующий день она приехала, визы дали, и я чуток окстился.

Вылет был в субботу, в пятницу мы собирали чемоданы. Это вообще нетривиальная задача была, потому что надо же упаковать с собой достаточное количество экскаваторов, чтобы на чужбине не оказаться с пустыми руками; панду, без которой не засыпается; какательный горшок и прочие аксессуары. Горшок, кстати, в поперечном сечении практически совпадает с сечением чемодана, поэтому я немного переживал, что он пострадает в багаже, но обошлось.

Наш вылет был около одиннадцати утра, кроме того чтобы лететь в Англию из Европы, надо проходить паспортный контроль, поэтому у нас был билет на поезд в шесть с чем-то, то есть надо было встать пораньше и быстренько собраться. Я был уверен, что ни черта не смогу поспать ночью, проснусь около четырех и буду страдать. На деле мы не услышали ни одного будильника и проснулись минут за пятьдесят до отправления поезда. Оказалось, кстати, не так плохо, потому что мы просто быстренько оделись и убежали из дому; соответственно, весь период утренней фрустрации от подъема до отъезда оказался сжат минут в двадцать пять.

В поезде Леше было очень интересно, потому что он наконец-то впервые в жизни поехал тем самым экспрессом “Пендолино”, которым называет все скоростные поезда на картинках. Ему очень понравилось, судя по всему, большое окно, в которое ему было удобно выглядывать, сидя на попе не вытягивая шею. Кроме того, у нас оказались места в детский вагон, где прямо на столике была нарисована настольная игра из серии бросай кубики и двигай фишки. Кубиков и фишек не было (хотя оказывается их можно попросить у проводника), но Леша все равно был в восторге. Особенно ему понравилось, как туалет смывает с громким хлопком, он потом долго вспоминал, что туалет смывает как в космосе, или просто говорил “Туалет космос”.

В прошлый раз на вокзале было тяжко, потому что там очень людно, а Леша решил, что ходить за ручку в его возрасте — моветон, и все время старался убежать. В этот раз он помогал мне везти два чемодана, подталкивая их сзади, и проблема убегания как-то решилась. До аэропорта Леша ехал в приподнятом настроении, а к аэропорту уже начал уставать. Очень грустно было узнать, что чемоданы поедут не с нами, и совсем его доконала необходимость чем-нибудь позавтракать. Леше предлагали на выбор какие-то два вида тостов с разными начинками в старбаксе, он не захотел ни одного, но жутко расстроился, когда один из них купили маме. Он тогда завел свою стандартную шарманку о том, что он хочет “другое”, и успокоился только когда мы в соседнем ларьке купили пачечку печенья. В ларьке, кстати, он продолжал с шарманкой, но когда понял, что купить печенье — последний шанс, быстренько на него согласился, а потом довольный сидел его кушал. Печеньки неможко вправили Леше кукуху, но не убедили его в том, что по аэропорту следовало бы передвигаться, не слишком далеко убегая от родителей. В принципе, у Леши всегда все было под контролем, а я что-то здорово переживал все время, пока мы не пришли к гейту.

Выход на посадку был совсем не интересный, он был на первом этаже, на уровне летного поля, и самолетиков из него было не видно. Зато там была маленькая детская игровая поляна, и Леша в ней провел последние полчаса до посадки. Наше внимание привлекла семья британских реднеков, которые путешествовали с грудничком, который еще, кажется, и головку не держал. Мы нашего карапуза впервые осмелились из города вывезти в три с чем-то, а тут о как.

В самолете Леша вел себя как ангелочек, тихонько скакал по своему сидению, открывал и закрывал столик, шторку и все, до чего ручонки дотягивались. Один раз мы сходили с ним в космический туалет, и Леша здорово предвкушал, как сейчас смыв сработает.

В Бирмингеме нас встретил Артемий и отвез в свой прекрасный викторианский дом, который невозможно проветрить.

Главным приобретением, пожалуй, было то, что Леша познакомился с хозяйской дочерью Лизой. Лиза замечательна тем, что старше Леши на два месяца где-то и говорит по-русски. Общение с ребенком без необходимости прибегать к переводчику — такого у нас еще не было. Леша так обрадовался, что начал тискать Лизу при каждой возможности. Ее это довольно быстро довело до ручки, к слову.

Все равно, это совершенно новый этап — слышать как твой ребенок осмысленно обсуждает что-то со своим ровесником, как они там что-то выясняют. Вернее, “осмысленно” — это, конечно, с изрядным преувеличением; на второй день, чтобы вернуться домой, мы разделились и Лизина мама поехала общественным транспортом. Посреди дороги Лизу это отяготило, а Леше почему-то очень стало важно ей объяснить, что ее мама куда-то делась, и он такой: “Нееет, твоя мама потерялась!” И так минут пятнадцать.

В понедельник я оставил это замечательное общество и уехал на конференцию в Ноттингем, поэтому ума не приложу, как там дальше все происходило. Могу сказать, что в Ноттингеме неважно кормили, и было все время душно. У меня закрадывается подозрение, что нелюбовь к проветриванию как-то связана с национальной идеей Великобритании.

В пятницу я приехал электричкой обратно. Между Ноттингемом и Бирмингемом ходит поезд, идет восемьдесят минут, стоит двадцать-тридцать фунтов в зависимости от времени суток/спроса. Билет продают на определенную дату, и билет из Ноттингема в Бирмингем мне почему-то продали в обед двадцатого июля на середину августа. Правда, когда он не сработал, его быстренько обменяли без вопросов.

В субботу хозяева отвезли нас в замок неподалеку. Видимо, хотели показать. Я думал, что это, наверно, лишит Алексея дневного сна, а в воскресенье у нас вылет где-то в середине тихого часа, и это будет второй день дневного бодрствования подряд, а мы еще и будем в Оломоуце заполночь. Короче, та еще перспектива.

Леше понравилось в замке стрелять из лука, аж четыре стрелы он выпустил; и когда во время шоу с охотничьими птицами в паре метров над ним пролетел орел. Про орла он потом, наверно, неделю вспоминал. Ближе к завершению все полезли на крепостную стену, и это было то еще удовольствие — порядка сотни ступенек вверх и вниз по винтовой лестнице. В общем, туча впечатлений. Мне запомнилось еще, что мы с собой взяли блинов, и Леша долго не хотел их есть. Все потому что был уверен, что блины на улице есть нельзя.

На следующий день нам предстояло вылететь из Бирмингема около пяти часов, то есть с дневным сном в обычном его понимании мы пролетали. Поэтому мы решили пойти погулять утром и попробовать поспать до отъезда, где-то с одиннадцати. Рядом с хозяйским домом там совершенно замечательная речка и лужок, и оба эти объекта очень располагают к тому, чтобы поспать, так что я был уверен в успехе нашего сонного мероприятия. Где-то в одиннадцать я начал укладывать Лешу в спальне, а дальше я уснул, а он — понятия не имею.

Визит в аэропорт оказался еще более травмирующий, чем в Праге, потому что в будке, где надо сканировать посадочные билеты, чтобы пройти дальше, у нас один не сработал; перед контролем безопасности мы разделились так, что я остался один, и контролеры долго пытались понять, зачем мне столько фруктового пюре с собой; потом наш рейс задержали часа на полтора.

В самолете за нами летела мусульманская женщина с грудным ребенком и еще двумя дочерьми. Леша полдороги играл с ними в гляделки. Грудной ребенок существенную часть полета голосил, и я как-то особо отчетливо ощутил гордость за сына, как тот героически переносит полет, хотя уже поздний вечер и он днем, предположительно, не спал. Мусульманские девочки, кстати, ходили в самолетный туалет и очень смешно совершенно бесхитростно искренне испугались, как он спускает воду. То есть, они там были вдвоем в кабине, и из-за дверей это звучало так: “— ШШШШЩЩЩЩЩУХ! — АААААААА!”

В Праге мы были около десяти, кажется, и мы нормально так успевали на последний поезд в нашу деревню. Леша уже был очень усталый, поэтому путешествовал, в основном, на ручках у родителей. При этом стоило его поставить на пол, как он начинал носиться кругами. Это вот было безмерно удивительно, ну потому что ребеночек лежит у тебя на ручках совершенно как тряпочка, прислонившись ушком к груди, и чувствуется, что сил у него ну вообще нету, но ставишь его на пол, и вот он опять наворачивает круги. В автобусе из аэропорта до метро, и в метро потом он все не хотел облокотиться на спинку сидения, сидел как штык с прямой спиной всю дорогу.

В поезде нам удалось купить места в сидячий вагон с сидениями, которые выдвигаются и превращаются в лежачие места. Большое спасибо за это чешским железным дорогам, которые продают билеты через интернет и там же показывают схему состава, из которой можно понять, что за вагоны будут в составе. Так вот, Леша, чувствуется, предвкушал, что до дома еще ехать и ехать, и его эта перспектива не особо радовала, но когда в купе выключили свет, разложили сидение, достали ему ночную панду и остальные аксессуары для сна, он так и просиял. Заснул через три минуты после этого.

В Оломоуце был дождь, когда мы приехали, и ни одного свободного такси на вокзальной площади. Лешенька босой спал тряпочкой на ручках у родителей, пока мы минут двадцать ждали вызванную машину.

Резюмируя, я дико фрустрировал по поводу этой поездки, как оказалось, совершенно напрасно.